— Нет, — сдался он, устало вздохнув. — Ничего.
— Совсем ничего? Точно?
Коди подозрительно взглянул на Кириана.
— А должен?
— После появления меток воспоминания могут начать возвращаться, — его внимание было приковано к руке Коди. — Слышал, приятного мало.
Коди потянулся к аптечке, вновь открыл её, уговаривая Кириана тоже сменить бинт. Тот упирался, но в итоге согласился. Содранная на пальцах кожа подтверждала историю о стене. Кириан злился? Но на что? Просто так, от скуки, стены не бьют.
Конечно же… Отец.
— Это мне нужно злиться и вымещать ярость на неодушевлённых предметах, — заметил Коди.
— Так почему ты не злишься? Это нормально — злиться, — с напором сказал Кириан и, расслабив плечи, добавил: — Я бы злился.
— На что или на кого? — нервно усмехнулся Коди. — У меня нет нужных воспоминаний, чтобы до конца всё понять. Мне не хватает деталей.
И вдруг он заметил в выражении лица Кириана нечто такое, что заставило его насторожиться.
— Ты что-то знаешь?
— Только то, что мама хотела второго сына. Но если бы прошлый ты не захотел вернуться, Торговец бы не смог дать твоей душе вторую жизнь, Коди. Не думаю, что здесь кто-то виноват.
— Только я сам.
— Коди…
— Что «Коди»? Ты ведь сказал, что злиться — нормально, — он слишком сильно потянул за бинт, передавливая кисть.
— Но я не имел в виду: вини во всём себя и злись тоже на себя! — вспылил Кириан, высвобождаясь и нервно ослабляя узел.
Выпрямившись, Коди с тоской посмотрел на него.
— Ты расстроен сильнее, чем я.
— Конечно! — охотно согласился тот.
— Не понимаю.
— Не понимаешь? Как это можно не понять? — Кириан вскочил с кровати, принявшись нарезать круги по полутёмной комнате. — При любом исходе уже ничего не будет так, как прежде! Думаешь, легко продолжать жить с тяжестью вины за чью-то смерть? А если ты не захочешь? Сам ведь умрёшь! Снова, — он остановился, развёл руками и обречённо покачал головой. — А мне ещё жить. И не только мне: маме, отцу…
— Вот только про отца не надо, он будет, наоборот, рад, — прервал нравоучительную речь Коди.
Кириан плотно сжал губы и, уперев руки в бока, отвернулся. Неудобный момент затянулся — ссориться Коди не хотел, тем более что мазь постепенно снимала боль, и он раздражался не так сильно. При одной только мысли о Феликсе и том, как сильно он ударился головой в момент первой вспышки гнева, Коди начинало мутить.
Это мог быть и не Феликс.
Коди даже стало неудобно. Кириан так сильно переживал из-за сложившейся ситуации, хоть и пытался не показывать вида, а сам Коди оставался холодным. Сложно было осознать, что ему действительно придётся что-то предпринимать. Платить цену? Запачкать руки в крови? Ради чего, ради себя? А нужна ли ему эта жизнь, чтобы ради неё так стараться?
А мне ещё жить, эхом прозвучал надломленный голос Кириана. Стало стыдно.
Аптечка вновь отправилась на самый край кровати. Гитара стояла около стола, чехол лежал чуть дальше, у стены. Кириан повернулся к ней, провёл рукой по волосам и принялся заталкивать инструмент в чехол резкими быстрыми рывками.
— Эй… — позвал его Коди, наблюдая за горевшими яростными огоньками в карих глазах.
— Не надо, — жестом остановил тот. — Не заставляй меня выбирать.
— Я не заставляю, — Коди сполз на край кровати.
Кириан ничего не говорил до того момента, как полностью не застегнул чехол и не убрал гитару в шкаф. Затем закрыл дверцу, положил на неё ладони и упёрся лбом, долго стоя с закрытыми глазами.