- Кстати, - от нахлынувшей мысли я бросил заточку, - где зима?
- Не поняла вопроса.
- Ну, тут все время лето. Ни осени, не весны.
Она перевернулась на спину, подставляя солнцу пузо.
- Тебе не нравится тепло?
Иногда ей все-таки не хватало человечности.
- Нравится, но хочется разнообразия. Ты же управляешь погодой в этом лесу, верно? За пределами леса ведь сейчас зима, если мне не изменяют подсчеты.
Мое дерево снизу почти все было увешано веточками. Вот подрасту еще – буду вешать еще выше.
Ей очень не нравились разговоры о способностях, и вообще о ней самой. Будто у нее низкая самооценка. Интересно, Алме вообще известно, что такое самооценка?
Чаще, говорить с ней было легко, а иногда наш диалог заходил в тупик недопонимания.
- Ладно, - это новое слово она взяла у меня, - будет тебе зима. Завтра. Готовься защищать свое хрупкое тело от холода, человечек.
Вот и выяснили правду. Она просто не хотела, чтобы я замерз. И, конечно, этот острый язычок никогда такого не скажет.
- И охотится в снегу тяжелее.
- Знаю. Но зато следы видно. До тебя я помню зимы, Алма, не надо мне тут инструктаж проводить.
Сузив глаза, она фыркнула, и повернулась ко мне… хвостом.
Обещания она всегда выполняет, и только я открыл глаза у своего теплого уголка в пещере, и пошел ополоснуться в небольшое пещерное озеро, как понял, что в нем плавают льдинки. И вода ледяная.
- Бр-р-р, - вздрогнул я и сильнее укутался в овечью шкуру, - пойду-ка я назад к огню.
У выхода сидело мое чудовище, и хитро ухмылялось, виляя хвостом.
А на нашей поляне играла пурга.
Мои овощи! Я совсем забыл!
Наскоро одевшись, и накинув кучу шкур, я выбежал на улицу, спасать картошку, капусту, морковь, и промерзшие помидоры.
- Что же ты такое! – крикнул я Алме, махая морковкой в руке, - могла и предупредить! Весь наш урожай под хвост медведю!
- Твой, - вежливо поправила она, - твой урожай. Ты же хотел зимы – пожалуйста.
А вид довольный-предовольный! Как у нажравшейся кошки.
- Ты ведь тоже ешь картошку!
- Да, но она под землей. Ей ничего не будет.
- Ух, - замерзшими руками я собирал последнее живое в своей грядке, - зря я тебя языку научил!
Она замурлыкала, подражая смеху.
На дереве, еще покрытом листьями, замерзли мои ленточки.
Через сугробы, вернувшись обратно, я и мой урожай расположились у костра, греться. На Алму я даже не глянул, когда заходил. И молча сидел.
Своим монстрическим чутьем это существо почуяло, что я недоволен, и незаметно пододвигалось ко мне, невзначай любопытно фыркая.
- Что ты, Рэн, - по имени она тоже звала меня редко, - сам же хотел.
Да, очень хотел, чтобы ты загубила мои труды.
- Не боишься, что твой лес погибнет из-за резкого перепада температур?
Она почти вплотную приблизилась к костру, и в ее черных зрачках заиграли языки пламени.
- Пока я жива, ничего в этом лесу просто так не умрет. Все должны пройти круговорот жизни в полной мере. Родиться, вырасти, дать потомство, состариться, умереть.
Моя злость тут же улетучилась. Знать о ней больше – было чуть ли не целью моей жизни.
- Кроме тебя, верно?
Она недолго задержала взгляд на мне, думая, говорить дальше или нет, а потом снова повернула голову к огню.