Сейчас я стояла, корпела над серебряной заготовкой браслета, пытаясь уместить на нём свой щит. Я даже название ему придумала «Сфера феникса».
Вот только загвоздка оказалась в том, что руны приходится наносить вручную, потому что при попытке наложить «голографический» рисунок на металл, заготовка растекалась лужицей. Вот поэтому рунологами и артефакторами являются маги с нейтральной магией, поскольку им проще напитывать силой практически любую по сложности вязь. Но я же упорная… через сутки мучений до меня дошло, что можно просто «проплавлять» в металле цепочки, пропуская магию через жезл. Хотелось постучаться головой об стену или каменный стол. Я чувствовала, что время… утекает.
О родителях я не забывала. Рассказала им о бедственном положении дел на островах. Писала о школе, друзьях и уроках. Прикладывала даже табель по успеваемости, уверяя их, что Оксфорд не забросила, перед Рождеством как раз сдам экзамены. Умоляла их не прилетать на праздник, приготовила заранее подарки собственного изготовления: два набора украшений, женский и мужской, состоящий из кольца, браслета и кулона с чарами простого щитового заклинания, ментальной защитой и определитель ядов и прочих примесей.
В последнем письме, что передал мне Снейп, родители радовались, что семейный дар наконец активировался во мне, пусть и таким жутким способом. Советовали не раскрывать своих возможностей и обещали всё рассказать при встрече, поскольку такую информацию письму доверять нельзя. Письма из школы появляются в особом ящике до востребования почтового отделения города, где они живут. Это чтобы не привлекать внимания обычных жителей перелётами сов или воронов.
Последняя неделя Самайна вообще как-то выпала из мироощущения. Я спала, ела, ходила на занятия и пропадала сутками в библиотеке Гриффиндора, даже спала там. Однажды меня все же друзья отловили в коридоре.
— Лейла, что с тобой? До смерти решила себя загонять? — шипел Снейп, вливая в меня восстанавливающее собственного изготовления
— Северус, у меня такое чувство, что времени мало. Стоит только выйти за пределы замка, как тут же возьмут в оборот либо Инквизиция, либо Реддл. Мне просто страшно. Сомневаюсь, что Дамблдор решится пойти против воли Церкви. А еще… меня во сне кто-то ищет, и я слышу голоса в голове, которые меня куда-то зовут. Кажется, у меня медленно, но верно едет крыша.
— Как они звучат эти голоса? — участливо спросила Лили, заглядывая мне в глаза своими сияющими изумрудами.
— Лили, ты сейчас серьезно или на мне тренируешь целительство по типу психолога?
— Я чертовски серьёзна. Если кто-то во время сна, когда твой разум наиболее открыт, зовет тебя, значит кому-то ты необходима.
— Это сплетение нескольких голосов, очень красивых, пробирает до слёз и напоминает мне о доме. Очень похожа на невероятно гармоничную молитву, светлую, одухотворённую, словно… словно церковный хор поёт голосом мамы. Я вижу свет и руку, что тянется ко мне в мольбе. Но каждый раз что-то меня удерживает.
— Мне кажется, твой дух скован привязанностями и обязательствами… перед нами. Дружба, любовь, которые тебя здесь удерживают. Мне кажется, ты явилась в этот мир, чтобы показать нам, насколько мы погрязли в междоусобицах и позабыли об истинной магии, чей огонь горит в каждом из нас.
— Ну вот взял и раскрыл мой коварный план по завоеванию мира, — смешливо зафыркала я, спрыгивая с парты в заброшенном классе.
— Но раз ты слышишь молитвы, значит ты…
— Стоп! Ничего не значит! — замахала я на подругу руками, открещиваясь от всякой религиозной ерунды, — многомерность Вселенной, бесчисленное множество альтернативных реальностей. Но! Я человек, ясно вам? Выбросьте всякую теософскую хрень из головы…