— Я могу почти так же, хотя, художник постарался на славу сделать такую высококачественную подделку… Аж дух захватывает.
— Согласен с тобой, воистину тонкая работа. — мужчина повернулся в мою сторону, тепло улыбнувшись, продолжая держать за руку.
Думаю, мы были похожи на отца с дочерью. Он, выглядит истинным англичанином, в строгой одежде, слегка старомодной, возраст далеко за сорок, ровно держащий спину. Я, с копной разноцветных волос, сейчас собранных в высокий хвост кислотно-жёлтой резинкой, в яркой майке и джинсах, разрисованных когда-то мной же, с кучей браслетиков на руках. Мы стояли перед картиной, переплетаясь пальцами, словно так и должно быть, это правильно. Мы слишком привыкли держаться за руки за это время, точнее, я уже привыкла к его молчаливой поддержке. Ангел всегда ожидает, что вот ворвётся большая группа, и я с силой сожму пальцы, ожидая наплыва народа в мою голову. Теперь все легче. Мы не завершили тренировки, но теперь я без огромного количества наркоты могу находится среди людей и не орать на них, как ополумевшая сумасшедшая. Я так привыкла к этой теплой руке.
Он все ещё смотрит на меня. Чуть ниже живота пробежался огонек, заставляющий вздрогнуть и покраснеть.
— И херли ты так пристально смотришь? Картина на стене. — тыкаю пальцем в полотно, но ангел взгляда не отводит.
— Почему ты… — мужчина смутился, но продолжил. — Очень яркая?
— В каком смысле? — скрещиваю руки, но не дождавшись ответа делаю протяжное «о-о-о». — Да ты оглянись! — расправляю руки в стороны. — Все такие скучные: серое, чёрное, белое! Весь мир стремится скрыться, не выделяться. И меня такой же делали — ханжой! Когда я попала в Индию, на улице какой-то пацан подарил мне самодельную феньку. Просто так, представляешь. Он не хотел продать ее или что-то в этом роде. Он думал: «Эта иностранка такая серая». И меня передёрнуло, Ази. Понимаешь?! Весь мир пытается закрыться. Я так не хочу. То же и с эмоциями. Мы всегда их скрываем. Бред святой коровы! Зачем?! — я стояла в отдалении от ангела, все ещё расправив руки, а он смотрел на меня взглядом, похожим на восхищение. И это лучше взгляда, который он дарит книгам.
— Я рад, что смог тебе помочь. — мужчина искренне улыбнулся. В этот момент я поняла… Нет, я давно знала, что он ангел. Но именно сейчас я по-настоящему заметила это свечение. Святое, теплое. На фоне горящего города, некогда прекрасного и величественного, это существо словно дарующее божественное благословение и покой.
Делаю один шаг, второй, третий. Останавливаюсь прямо перед Азирафаэлем. Легко встав на носочки, целую в его мягкие, податливые губы. Лишь мгновение, один миг. И он не отстранился, когда я взглянула в омут небесных глаз. Он не отвел взгляд, был слегка удивлен, но теплая улыбка вновь расцвела на его добром лице.
Поцелуй — благодарность за его поддержку, старание и заботу.
Яркая не я. Лишь искра собственных фантазий за всей этой мишурой, что вешаю на себя, скрывается черная душонка. А он нет, он чист и действительно светел. Терпит ведь меня, хотя не глупая, вижу, как раздражаю очень часто. И сейчас эти омуты смотрят в мои зелёные глаза без тени порочности или неприкаянности. Я желаю этого ангела больше всего. Но он не подвластен моим желаниям и мыслям.
Отхожу на несколько шагов назад, закрываю один глаз, а другой щурю, выставляю руки вперёд, изображая рамочку, словя кадр небесного создания, который сейчас перевел взгляд на падение когда-то великого государства.
— Я хочу нарисовать тебя, — шепчу одними губами, но знаю, что он слышал.
Мужчина краснеет и удивлённо смотрит на меня.
— Я… Мне… Это так неожиданно, художники никогда меня не рисовали с натуры. — чешет шею. — Из меня плохая модель…
Подхожу и кладу ладонь на его губы, намекая на молчание. Воровато оглядываюсь, убедиться, что на нас никто не смотрит. Лишь лениво бредущие от полотна к полотну, не задерживающие взгляд ни на чём конкретном, пустые люди. И я так счастлива, что этот ангел помог мне сделать этих людей лишь лёгким шипящим звуком, а не роем пчел, как было раньше.
— Лучше ангела в натурщики найти невозможно. — хитро улыбаюсь, прикусив кончик языка между зубами.
Азирафаэль отводит взгляд. Это будет незабываемо, я знаю, он заинтересован.
***
Небольшая комната, в которой я тщательно отмыла окна от пыли и грязи. Теперь тут достаточно солнечных лучей, чтобы я могла спокойно изобразить то, что хочу, и свет, и тень были бы идеальными. Холст, мольберт, краски, кисти, раствор и прочая утварь уже приобретены, покоятся на столике.
В дверь постучались. Вот ведь джентльмен, это же его магазин, зачем стучаться на своей территории? Открываю дверь, уперев руки в бока. Волосы убрала в высокий хвост, и они мне не смогут помешать, а вот фартук большеват, но тугая подвязка спасает.