Только Илья сделал шаг ещё на трясущихся ногах, как пятку схватило что-то мерзкое и противное на ощупь. Громко вскрикнув, парень повалился на грязный дёрн, покрывая одежду и кожу слоями влажной земли. Громкий стук в висках яростно говорил о том, что голова ударилась о твёрдую поверхность… собственный вырвавшийся крик из груди отозвался ударной волной в мозгу, разрывая его на кусочки. Казалось, что сознание вот-вот ускользнёт, опустошив тело пятнадцатилетнего парня и превратив его в пустую оболочку без души, ставшую прекрасной игрушкой для монстра.
Но всё это лишь казалось.
Илья пытался встать, однако что-то не давало ему даже пошевелиться. Всё тело покрылось ранами и ссадинами, в глаза попадала собственная кровь… вся голова лежала в лужице алой жидкости, берущей истоки из его же тела… Всё существо онемело от боли, возможно, был вывих конечностей и переломы, но разве такие мелочи могли позволить побегу прерваться?
Парень открыл глаза, и горло прорезал немой крик боли, разрывающий всё это время грудь острыми когтями.
Вся трава была усеяна переломанными костями животных… пусть и мелких, вроде белок и крыс, но это не мешало Илье покрыться очередным слоем холодного пота. Их позвоночники были разломлены пополам, глаза безжизненные, выдраны с венами и чёрной росой, разбросаны повсюду, где-то валялись вылизанные мокрые кости с остатками мяса.
Илья укусил язык, давясь собственными слезами. К горлу подступила гадкая тошнота, и парня вырвало рядом с этими несчастными жертвами. Их было наверняка не менее нескольких десятков, и скоро юношу постигнет та же участь, что и этих крох… разломанные кости, выдранные глаза и съеденная кожа, которую собственный брат будет, возможно, снимать с него живьём, чтобы насладиться пытками.
Селиван был действительно силён. Не в силе. В жажде убивать.
— Я тебя нашё-ё-ё-ё-ёл! — низкий дрожащий бас раздался прямо над ухом жертвы.
Чудовище стояло прямо над телом будущего покойника, ласково проводя по его голове пальцами, покрытыми следами ещё свежей крови. Рука прошлась по шее, останавливаясь на плече, тем самым сорвав оглушённый хрип из груди добычи. Страсть к холодному убийству заполонила рассудок, и Селиван, вспомнив о ноже, без промедления провёл острым лезвием вдоль запястья брата, с наслаждением слизнув выступившую росой из пореза кровь.
Бисер слёз покатился из глаз Ильи в бордовую лужицу, освещаемую только смеющейся мглой. Надо было срочно бежать! Однако тело полностью отказывалось шевелиться, и вместе с болью, заглушённой режущими ранами на сердце, исчезла и опора. Расширенные зрачки метались из стороны в сторону, словно искали спасительный предмет… но что могло спасти? Затерявшаяся мысль о том, что если бы он уговорил родителей уехать отсюда, если бы он только надавил, попросил сильнее, и они бы действительно покинули это кошмарное место, заставила парня испытать невидимые путы, сдавливающие горло. Эта мысль пустила корни глубоко в мозг, и Илья ощутил невыносимую вину перед всеми… перед мамой, папой, друзьями, которых больше не увидит…
Перед братом.
Наверное, прошло ещё несколько секунд. Илья всё ещё был в сознании… «Почему нельзя убить меня быстрее… за всё, что я сделал?» — пронеслось в голове спутанными комками, но сам Илья полностью осознал смысл этих слов только через некоторое время.
— Оч-чнись… — только и смог выдохнуть парень, захлебываясь в немых слезах, попадавших серебряными ручейками в рот, — п-прошу… тебя…
— Ты попался слишком быстро! — Монстр нервно загоготал, в упоительной страсти продолжая резать руку жертве. — Ты меня расстроил. Ты должен быть наказан за это!
Боль в руке становилась острее, и новый порыв слёз вытеснился из серых обезумевших глаз Ильи. Вместе со слезами из тела вольной птицей, заточённой в тесной клетке многие годы, вырвалось жалобное лелеяние, тщетно просящее пощадить.
— Поиграем снова? — Только вседозноленность управляла Селиваном. — Ты спрячешься, а я найду тебя. Нам будет очень весело, правда? Я считаю до двадцати.
Илья попытался сделать хоть одно движение неповреждёнными конечностями, но страх полностью заковал всё существо в толстые путы. Хоть остатки рассудка яростно вопили в мыслях, что надо бежать, пока есть шанс, но на деле даже глотнуть воздуха было непосильной задачей. Парень валялся на земле, ощущая, как его захлёбывает и физическая боль, проступающая через маленькие порезы в душевной, обвиваясь колючей лозой вокруг кожи.