— Извини, — наконец буркнул он, когда Эрик уже достиг своей кровати.
— Без обид.
Демьяну всегда было нелегко просить прощения, поэтому его попытка сделать это уже тронула Эрика до глубины души.
Юноша аккуратно улёгся возле Аластора. Дыхание мальчика сбилось, серые глазки сияли сапфирами в темноте. Он пугливо посмотрел на своего брата, но уже через секунду слабо улыбнулся и вновь закрыл веки. «Сегодня ночью кошмары снятся не только выпускникам», — с горькой усмешкой подумал Эрик, проведя рукой по чёрным волосам Аластора.
«Ты обязан пройти испытание! — слышал Эрик в голове вкрадчивый голос матери. — Не ради себя. Ради нас. Ради Фениксов. Ты нужен моему народу, как всему живому нужен воздух!»
Довольно слабое утешение.
День испытания всегда чудился курсантам, как чёрное склизкое пятно, лёгшее клеймом на их жизнь. Именно в эти часы могло произойти всё, что угодно. Каждая вещь, которая ранее казалась небылицей, обретала страшные очертания в умах выпускников, как нечто неизбежное. Сильные личности проваливали, слабые же внезапно сдавали с первых минут поставленную задачу. Магия выбирала странных людей, поэтому невозможно узнать, по нраву ли ты ей, пока сам не вступишь с ней в бой один на один. Кто-то говорил, что волшебная сила — это живое существо с разумом. В Академии имелись целые группировки, поклонявшиеся магии, считающие её высшим разумом. Нейт сама делала преподношения магии, косо смотря на Эрика. Он считал всё это полной чушью.
Но в день испытаний всё иначе. Каждая вещь, которая ранее казалась небылицей, обретала страшные очертания в умах выпускников, как нечто неизбежное. Эрик повторял это раз за разом. Эти предания от счастливчиков, выживших в суровых условиях.
В главном дворе школы царила безмолвная тишина. Крики, плач, смех — всё исчезло в один миг. Неудивительно. Учителя специально подстраховались, заперев младших курсантов в своих комнатах. На случай, если выпускник решит отведать чужую кровь. Эрик поморщился от неприятных воспоминаний.
Святой Влуцек, как же они пытались сломать ту несчастную дверь, когда он ещё был первокурсником! Долбили по ней, норовясь вырвать с петель, может быть, даже вместе с частью стены. Учителя заперли их без всякого предупреждения в классе. Кто-то рыдал, давясь собственными слезами, а кто-то, как Нейт, принимал активное участие в собственном освобождении. Каждый ребёнок истошно вопил до хрипа, из-за чего создавалось впечатление, что Академия начала завывать. Тогда они ещё были глупыми детьми, не понимали, что Учителя дарили им спасение. Они думали, что о них забыли, что это просто часть проверки… Тот страшный день принадлежал не им. Он принадлежал тем выпускникам.
Когда дверь тихонько скрипнула, первокурсники начали сметать всё на своём пути. Как бы Учителя ни пытались сдержать их, эти жалкие попытки приравнивались к одомашниванию дикого барса. Эрик сам разметал освободителей, обезумев от горя. Он прекрасно помнил, как тогда его трясло, как он сумасшедше набрасывался на каждого прохожего, лишь бы показать своё горе. Толпа первокурсников мчалась по коридору, словно убивающее торнадо. Им было от роду всего семь лет, однако даже в те минуты ни один Учитель не смог остановить их.
Эрик помнил, как остановился возле двух трупов. Они картинно лежали возле дверей, ведущих в центральный двор, будто статуи безумного скульптора. Из горла сочилась кровь. Много крови. Столько, что стало сразу понятно — никто не выживет, если потеряет столько. Бежавшая сзади толпа пинала мальчика, не видя из-за страха два трупа. А он видел. Видел, как с каждым шагом он приближался к ним, пока его ботинки не окрасились в красный цвет.
В тот день один из выпускников сошёл с ума на испытании. Он смог как-то убить охрану и проникнуть на территорию Академии, чтобы истребить тех, кто был беззащитнее. И он настиг свою цель — сбежавшего второкурсника, который решил посмотреть на испытание. Его погубило любопытство. А если бы остальных не заперли, трупов бы стало больше.
После того дня Эрик долгое время не смотрелся в зеркало. Для него дни в Академии прошли, как один миг. Он жил, цепляясь за возможность сбежать, когда встретил Анджелу. А потом она подкинула ему Аластора. И когда мальчик впервые улыбнулся ему, когда его белое личико не омрачала дорожка слёз, Эрик наконец взглянул в зеркало.
Он не увидел отражения. Он видел кого-то другого. Человека, которого Учителя превратили в свою скульптуру. Лицо словно покрывала холодная маска — настолько оно было окаменевшим, выражавшим одно сплошное безразличие. Эрик не смог улыбнуться, заплакать, даже нахмуриться — Академия лишила его эмоций. Тогда юноша свирепо завидовал Демьяну, не потерявшему свой пыл. Только страх жил в его душе. Ради Аластора он потратил годы, чтобы вернуть себе утерянную способность чувствовать. Способность любить. Искренне.
Все эмоции, что проявляла Нейт, — просто ложь. Не её настоящее лицо. Один животный страх остался в сердцах, но и его Учителя почти смогли искоренить.
Эрик вздрогнул. Он вновь переместился из глубин воспоминаний в двор, по которому сейчас шёл. Несколько курсантов проходили мимо, даже не соизволив кивнуть в знак приветствия. Да и зачем — он даже не знал их имена, хоть и прожил вместе с ними двенадцать лет.