Анна подняла голову, оглядывая помещение, куда её и брата притащили. Их небрежно швырнули на доски и вытащили кол из груди.
— К сожалению, повод, по которому я собрал вас здесь сегодня…
Девушка дёрнулась, чувствуя, что снова может двигать конечностями, пусть странно холодными и уродливыми. Это был…театр. И она на сцене. Будь ситуация другой, она бы порадовалась исполнению глупой детской мечты. Но нет, она не актриса и совсем не красива. Она урод, и сейчас ещё страшнее, чем прежде. Теперь на её лице не только шрамы.
— Мы собрались здесь сегодня, потому что незыблемые и важные принципы и законы нашей жизни были нарушены…
Она почти не слышала той речи, произносимой незнакомым мужчиной в элегантном костюме. Она безвольно глядела перед собой. На неё смотрят странные посетители этого театра. На них всех. На блондина среднего роста — с плохо скрываемым презрением и раздражением. На бугая с тесаком за спиной, который вырубил Бельгарда, — примерно также, а кто-то со страхом. На них не смотрели — птенцы, которые могут погибнуть уже сегодня, что с них взять? Бельгард…
-…наказание за подобного рода нарушение — смерть. Я не столько судья, сколько слуга закона.
Наказание… А ему никто ничем не мог помочь.
— Прости меня, — замогильным голосом проговорил Князь, наклоняясь к провинившемуся Сиру. Отходя от него, заранее отворачиваясь от тошнотворного и нелицеприятного зрелища, ЛаКруа махнул рукой. Горилла взяла тесак в обе руки.
— Пока, малыши, — успел хмыкнуть Бельгард, оскалившись. В тот же момент тесак резко пошёл вниз, с легкостью перерубая шею наглого Носферату. Тело осыпалось пеплом на старые, потёртые доски. Зрители в зале чуть оживились: кто-то отвернулся и закрыл лицо рукой, кто-то напрягся, ожидая очередного подвоха.
Амос покачнулся. Не очень удобно было сидеть спокойно, когда тебе в затылок упирается дуло крупнокалиберного пистолета. Рядом замерла Анна, пустым взглядом равнодушно скользящая по пришедшим. Наверное, каждый из них чем-то похож? Это не внешность, не национальность и даже не гражданство. Не оно в первую очередь. Их связывает одно проклятие, пронесенное сквозь годы и века. Проклятие крови, вынуждающее жить ночью и питаться кровью «теплокровных».
Князь снова заговорил.
— А теперь — о судьбе Детей. Без Сира многие из них обречены на безвольное существование в обществе без определённого места и знания законов…
«О чем говорит этот смазливый ублюдок?» — мелькнула мысль в голове Амоса. Что это за сборище бледных людей, разномастных профессий и положений в обществе? Даже вон, в нижнем белье пришли на заседание. Когда успели измениться правила этикета? Что за новое псевдо-модное течение?
— Поэтому я решил…
«Нам конец», — безрадостная последняя мысль и…
— Это всё дерьмо! — с криком вскочил Лидер Анархов. Весь его вид говорил о том, что некто в элегантном костюме в полосочку давно не получал в нос. Вместе с Лидером вскочили Дамзел со Скелетром, хватая его за руки и пытаясь успокоить. Перегнувшись через сидения, сзади Родригезу в рубашку вцепилась Энжи, не особо рассчитывая на то, что это нехитрое действие возымеет эффект и остановит Найнса. Ральф и Лидия напряглись, но с места ни один из них не сдвинулся. Вернер сжал руку в кулак, внимательно наблюдая за действиями Сира. Он оскалился и явно хотел выкрикнуть в адрес Князя ещё несколько нелестных и далеко не цензурных выражений. Его порывы с трудом сдерживали вампиры в три руки. Только Мадлин никак не шевелилась. Она что-то бубнила, словно говорила сама себе. Ральф чуть повернул голову в её сторону и прислушался: