«Нет, в тебе нет крови ёкаев… Зеф», — окликнула она мага, уже начавшего думать, как можно применить возможные знания.
— Да?
«У меня есть шанс обрести тело»?
— Шанс есть всегда, — ответил он с тёплыми нотками. — Есть риск, что твоя душа «приварится» к мечу, и тогда ты застрянешь в нём навсегда.
«Тогда… если это случится… уничтожь меня, — Драгнил услышал, как её голос дрогнул. — Я не хочу тяготить его, и быть обузой… я не смогу так жить. Надежда на то, что я смогу обрести тело, и вновь чувствовать вкусы, запахи, прикосновения… даёт мне силы держаться».
— Широ, потерпи ещё немного, когда ты попадёшь в насыщенную эфиром эпоху, регенерация твоей души ускорится, — попытался он её успокоить.
«Не говори мне о терпении… я жду десятки лет, — раздражённо прошипела девушка. — И… если говорить откровенно… какие у меня шансы покинуть эту… клетку?
— … Очень… — начал он после недолгих раздумий. — …низкие. Из-за специфики артефакта тебя может разорвать на части.
«Убеди его… я не хочу, чтобы он страдал из-за сломанной вещи».
— Ты не вещь.
«Мне лучше знать, что я такое… Я просуществовала много лет Зеф, и могу отличить иллюзии от реальности. Чтобы ты ни говорил, я — говорящий артефакт».
— Ты заразилась его упрямством, — улыбнулся Драгнил, покачав головой из стороны в сторону.
«Мы — нэкошо», — ответила она, словно это всё объясняет.
— Поговорим позже, — убрал он руку с артефакта, заметив, что Анна закончила проводить воспитательную беседу, призвав себе на выручку русалку с длинными синими волосами, слегка блестящей лазурной чешуёй хвоста. — Анна, — начал он, когда женщина села на подушку, за самодельный стол. — Ты первый человек на моей памяти, сумевший приструнить его.
— Ох… у меня много опыта по воспитанию, — помахала она рукой. — Куда смотрели его родители? — женщина начала накладывать себе овощное рагу.
— Он говорил, что его растил приёмный отец.
— Наверняка, он беззаботная легкомысленная личность.
Никто так и не обратил внимания на загоревшийся в глазах Сина безумный огонёк. Пока Зереф и Анна переговаривались между собой, а Лео пребывал в прострации. Миямото достал из пространственного кармана большую сковороду.
Скрыв своё присутствие техникой сэндзюцу, он подкрался к левитирующей русалке, что увлечённо читала одну из взятых книг. Взяв несколько книг, он аккуратно подложил их под хвост Водолея, и поставил на них сковороду. Секунду спустя, книги были подожжены простеньким заклинанием огня.
***
Сидя на спинке одной из каменных лавочек, Син, одевший свои новые вещи, весело болтал ногами, наблюдая за очередным «праведным» закидыванием новой партии провинившихся людей, закованных в колодки позорного столба.
Помимо одного из главных развлечений этой эпохи, он накладывал на свою одежду рунические чары, увеличивающие её прочность, добавляющие контроль температуры и множество других полезных свойств. Пусть сейчас он и был временно ограничен в магической силе из-за разделения души и перехода в новый мир, но подобные чары требовали высокого контроля и навыков, нежели запасов маны.
Решив, что с него хватит зрелищ, а Зереф и его гостья уже просохли после устроенного духом потопа, он спрыгнул со скамьи. Только он развернулся в направлении дома, как был окликнут неизвестным мужчиной.
Повернувшись, он заметил идущего к нему смуглого мужчину средних лет. По прическе стиляг, и алого хитона и жёлтой тоги из дорогих материалов, мужчина был опознан как королевский чиновник, занимающий один из высоких постов в замке. Мужчина гордо шёл в сопровождении десятка рыцарей в белоснежных доспехах, издающих множество звуков при столь интенсивном движении.
— Господин Син, — чиновник кивнул наклонившись всего на несколько градусов, скорее в знак приветствия, чем уважения.
— Как ты узнал, что это я? — Син же ограничился кратким кивком, не собираясь гнуть спину перед очередным чиновником, которого он может без труда подставить, если тот начнёт «вставлять палки в колёса».
— В Фиоре и ближайших королевствах, только Вы одеваетесь столь… — окатил он его невыразительным взглядом. — …смело.
— Это моя визитная карточка… ах да, ты же не знаешь, что это.
— Король передаёт новые распоряжения, — произнёс он с нотками высокомерия.