– Может, ты забыл?
– Может быть.
Комар по одному вынимал листки из чемодана, рассматривал и собирал в стопку.
– А я понимаю. Ты не знал этого парня. Зато он знал тебя. – Он сел на кровать рядом Корби и развернул раскрашенные карандашом тетрадные листки. – Точка зрения. Присмотрись к точке зрения.
– Чьей? – не понял Ник.
– Художника. Взгляд всегда сверху. Крупных планов почти нет. – Комар сунул половину листков в руки Корби, другую половину Нику. Корби начал перебирать рисунки.
– Он смотрел из окон, – догадался он. – Из окон той частной школы.
– Верно. Эврика. Тогда он еще не так хорошо рисовал, и то, что он рисовал, больше зависело от параметров изначальной сцены.
– О какой школе речь? – спросил Ара.
– О колледже, который был прямо рядом с моим домом. Мы мимо него ходили в школу. – Корби посмотрел на Токомина. Тот стоял в центре комнаты и странным, завороженным взглядом скользил по вещам своего сына. – Где Андрей учился четыре года назад?
– Когда они вернулись из Англии, я оплатил ему частную школу. Только Рита почему-то забрала его оттуда.
– Где была эта школа?
Токомин назвал улицу. Корби и Комар переглянулись.
– Это она.
Корби зяглянул в чемодан и ощутил, как кровь отливает от лица. Под карандашными рисунками лежала книга – самодельная, с клееным вручную матерчатым переплетом и обложкой из толстого картона. На обложке был изображен город, похожий и на город за нарисованными окнами клуба, и на вид ночной Москвы. Корби охватило неясное предчувствие. Отчего-то он вспомнил ту непогожую ночь, когда стоял на краю дороги в оранжевом свете уличных фонарей и смотрел на то, что осталось от машины его родителей. Осторожно, как сапер мину, он поднял книгу со дна чемодана. Она оказалась удивительно легкой, между твердыми страницами оставались большие интервалы. Прежде чем решиться открыть ее, Корби заглянул сбоку, но увидел только слои клееной бумаги. Ара положил руку ему на плечо. Рука друга была теплой и легкой. «Спасибо, – подумал Корби. – Да, я боюсь. Но у меня нет выбора. Я уже здесь. К этому все шло». Он медленно перевернул первую страницу.
Это была книга с раскладными картинками. Над разворотом поднялась панорама из объемных аппликаций – чем шире раскрывался переплет, тем выше вставали фонарные столбы, фигурки людей и ступени крыльца, с которых они сбегали. Над страницами была ночь. Уличные фонари разбрызгивали блики оранжевого света. Впереди бежал мальчишка без куртки. Его лицо было искажено страхом, ветер трепал светлые волосы. Андрей. За ним гнались пять подростков: четыре парня и девушка. В их руках сверкали ножи, они скалились и щурились, как хищники, вышедшие на охоту. Маленькая стая. Старшему было около восемнадцати лет, младшему – не больше, чем Андрею.
– Он что, нарисовал свою смерть? – спросил Ара.
– Нет, – прошептал Корби. – Это было раньше. Я знаю это крыльцо. – Он дотронулся пальцами до объемных темно-серых ступеней. Его рука задрожала. Он знал, но никак не решался сказать. За него это сделал Комар.
– Это опять та частная школа. Ее центральный выход.