— Хорошо, — Даша, благодарно улыбнувшись, подняла на него глаза. — Спасибо.
Вадим лишь кивнул, отчего-то заставив девушку тем самым на секунду почувствовать себя неуютно. Даже мурашки по спине пробежали. Он без интереса наблюдал за тем, как Даша поднимает свои вещи с пола, и даже в какой-то момент решил, что уже можно возвращаться к себе, когда мысль, словно испуганный мотыль, кольнула висок.
— Те слова, что ты сказала в моей комнате? — Вадим сжал ее запястье, не давая девушке уйти. — Что они значили?
— Какие слова? — Даша выглядела растерянной, как будто его вопрос действительно поставил ее в тупик.
— Это произошло из-за тебя. В смысле из-за меня, — Вадим потер шею. Девушка натянуто засмеялась, медля с ответом.
— Ах, это, — она высвободила руку и отступила на шаг, — просто вырвалось. Не бери в голову.
Только оказавшись в комнате, Даша ощутила, как сильно горит лицо. Зеркало выдало ее волнение — румянец на щеках, носу, даже лоб покраснел. Она прильнула к холодной поверхности в надежде, что оно заберет тот жар, который в считанные минуты, зародившись где-то под ноющими ребрами, заполнил собой всё тело.
Даша не помнила, как заснула, но пробуждение выдалось тяжелым. Кто-то практически выбил дверь их спальни и стянул одеяла.
— В кабинет директора, живо, — в голосе Галины Васильевны было отчетливо слышно недовольство. Она убедилась, что все девушки как минимум проснулись и теперь непонимающе переглядывались, и вышла.
— Если это из-за вчерашней вечеринки, ты труп, — злобно прошипела Катя, пока они одевались. Даша лишь мимолетно посмотрела на нее.
— Я никому ничего не рассказывала.
— Ага, конечно. Ты предпочитаешь писать письма.
Что-то больно кольнуло в груди, и Даша не ответила.
Виктор Николаевич собрал всех одиннадцатиклассников. Ребята выглядели не столько испуганными, сколько уставшими. Видимо, они очень поздно разошлись по комнатам и теперь мечтали вновь вернуться в кровать.
— У меня только один вопрос. Кто пронес в школу алкоголь.
Почти все присутствующие искоса посмотрели на Дашу. В их взглядах было столько злости и отвращения, что девушка поняла — ей не жить.
— Виктор Николаевич, о чем вы говорите? Какой алкоголь? Это шутка такая? — подалась вперед Полина. Она обаятельно улыбнулась, но на директора это не произвело никакого впечатления.
— Мне нужно имя. Этот человек будет немедленно исключен. Остальные получат строгий выговор с занесением в личное дело, — наконец, до всех дошло, что Виктор не шутит. Воцарилась тишина, в которой было слышно, как Крылова в коридоре отчитывает первоклассника.
Даша напряглась. Мальчик плакал, а женщина начинала злиться, казалось, всё сильнее. Ее голос становился выше и угрожающе дрожал.
— Я вызову твоего отца в школу, если не расскажешь, откуда у тебя сигареты. Он-то выбьет из тебя всю правду.
— Не надо папу, — мальчик икал от слез и иногда начинал задыхаться, — это не мои, я не знаю, чьи.
Даша вышла из кабинета, игнорируя призывы Виктора остановиться. Она не ошиблась — за руку Крылова держала вырывающегося Макса. Его лицо покраснело от слез — девушка никогда его таким не видела. Губы дрожали. Заикаясь, он умолял об одном — не звать папу.
— Отпустите его. Прекратите запугивать отцом. Вы не видите, что он на грани нервного срыва? — Крылова открыла рот, но не успела ничего сказать. — Или чувства детей не так важны как их поведение?
— Тебя кто отпустил? — голос женщины стал очень тихим, но с каждым словом громкость нарастала, — или хочешь вылететь из школы?
— Елена Сергеевна, — Виктор прокашлялся за спиной ученицы, — отпустите Морозова, мы разберемся с этой ситуацией позже. Даша, вернись в кабинет, пожалуйста.