– Я обо всём позабочусь, Мила.
Прозвучало довольно двусмысленно. Позабочусь, то есть поговорю с его невестой? Или спрячу труп?
При мысли об этом нервный смех срывается с губ. И я на миг прикрываю глаза, поражаясь собственному спокойствию. Впрочем, Эрик, кажется, был жив. Да и не возможно же убить человека одним ударом? Особенно, если ты не профессиональный боец. Нет. Всё наверняка хорошо.
И тут же усмехаюсь. Неужели я переживаю из-за Генри? И понимаю – да. Переживаю. Потому что как бы мне не была неприятна его настойчивость и упрямство, наглая самоуверенность, но он пришёл на помощь, и за это я благодарно ему.
Однако время идёт, но ничего не происходит. И от этого я завожу сильнее. Или дело не только в этом? С минуты на минуту Генри скажет о помолвке, и я должна буду спуститься вниз. Перейду свой Рубикон. Впрочем, кажется, я перешла его ещё вчера, когда изучала брачный договор. А менять решения я не привыкла.
Я так глубоко погружаюсь в мысли, что не сразу замечаю воцарившуюся тишину. Нервно сглатываю, прислушиваясь, но сердце бьётся слишком громко. Наверное, поэтому не слышу его шагов, лишь вздрагиваю, когда вижу Генри, стоящего на лестнице. Он напряжённо вглядывается в моё лицо и протягивает на раскрытой ладони мерцающую алую розу. А ведь это я должна была спуститься после его объявления и взять или отвергнуть цветок. Тем самым как бы принимая предложение или отказывая ему. И при этом не важно, какой это цветок – роза, лилия, тюльпан или хризантема – важен лишь цвет. С помощью его жених как бы говорит о своих чувствах. Обычно принято дарить что-то белое, знак чистой любви и невинности. В то время как красный означает любовь и страсть. И если во второе я могу поверить, то в первое – нет.
И всё же, вместо того, чтобы сразу взять розу, я невольно смотрю на его губу и скулу, но не вижу и следа от полученного им удара. Вздрагиваю, когда слышу незнакомый мужской голос:
– Кажется, она всё-таки сбежала от тебя, дружище!
И только сейчас понимаю, почему Генри так смотрит. С трудом отлипаю от стены и шагаю навстречу, послушно забирая цветок. И он тут же рассыпается снопом искр, опадая на наши ладони. И там, где касается кожи, проступает особая магическая руна – причудливое сплетение линий, символизирующее слияние женского и мужского начал.
Вот теперь точно всё. Потому что избавиться от этой руны будет непросто.
Вздыхаю и вкладываю ладонь во всё ещё протянутую им руку. Он тут же сжимает её, поглаживает большим пальцем тыльную сторону.
– Всё будет хорошо, – говорит так тихо, что я еле слышу.
Только вот я бы поспорила с ним, но сейчас явно не слишком подходящее для этого время.
Он поворачивается к гостям, поднимает наши сплетённые и мерцающие ладони вверх, и объявляет громко:
– Итак, дамы и господа, позвольте представить вам мою невесту – Камиллу Фэйрис!
Хотя всем итак должно быт видно, что я согласилась.