Зачем она подобрала компас? От него не было никакой пользы, кроме одной - он указывал дорогу к Шпилю. Но она не собиралась рисковать жизнью, чтобы проверить, верна ли легенда. Всё это брехня и фантазии брата. С какой стати биороботу оживлять родственников людей? К тому же, если верить Демиду, отшельник просил за эту услугу кровь. А мог и вовсе убить просителя. Нет, она не воспользуется компасом. Тем более, до моря минимум шесть дней пути, и лежит он через Пустошь, а она таит столько опасностей, что человек, отправившийся в подобное путешествие, скорее всего, не проживёт и суток.
Алёна покрутила компас, следя за стрелкой. Та сохраняла определённое положение.
«Сначала на запад, - говорил Данила, мечтательно прикрывая глаза. - До песчаной гряды, за которой начинается море. А потом стрелка укажет путь».
Каппа. Так звали робота-отшельника. Никто не знал, откуда взялось это имя. Машины вообще не пользовались именами - у них была своя система распознавания. Вероятно, слово «Каппа» придумали люди для собственного удобства - чтобы рассказывать легенду. Некоторые утверждали, что именно Отшельник был некогда идейным вдохновителем Революции, а после поселился в пещере под горой из металлолома, чтобы постигать смысл бытия машин. Судя по всему, дело у него шло туго. Другие полагали, что Каппа «родился» в результате последнего эксперимента: в тот самый день, когда люди попытались наделить искусственный интеллект человеческой душой. Никто не знал, чем он закончился. Революция стёрла информацию об этом изо всех доступных источников.
Алёна спрятала добычу в карман, встала и зашагала к выходу из тоннеля.
Один человек. Вот всё, что мог дать Каппа в обмен на кровь. Данила никогда не говорил, кого из родителей собирался воскресить. Алёна не спрашивала: боялась услышать ответ. Да и зачем? Она не верила, что он отправится к Шпилю. Так и случилось.
Кого бы оживила она? Пожалуй, брата. Родителей она помнила плохо, а вот Данила стал для неё по-настоящему близким человеком. Даже тогда, когда ушёл из клана, примкнув к банде Косого, она чувствовала, что он думает о ней. Это было странное ощущение: кожу начинало вдруг покалывать, словно поблизости включался мощный источник магнитного поля. А потом в голове возникал образ Данилы. Она не сразу заметила эту взаимосвязь, но, когда поняла, что к чему, уже не удивлялась - на то он и сенсер, чтобы отличаться от обычных людей.
Алёна вышла на свет и прикрыла глаза ладонью. Убежище было устроено в земле, вход прикрывали наваленные в виде навеса ветки. Нора - вот что представляло собой жилище клана. Возле входа дежурили Лысый и Тёма, парни лет двадцати, вооруженные короткими автоматами. Девчонка помахала им, и они кивнули в ответ.
- Выглядишь хреново, - сообщил один из них, когда Алёна подошла. - Что случилось?
- Косой.
- Понятно. Этого говнюка давно пора пришить.
- Уже не надо.
Светлые брови на Тёмином лице слегка приподнялись.
- Хочешь сказать, сама справилась?
Вместо ответа Алёна продемонстрировала нож. Часовой присвистнул.
- Ай да крошка! Выйдешь за меня?
- Не в этом году, - отшутилась Алёна.
- Сама-то в норме? - спросил Лысый.
В отличие от товарища, он был угрюмым, нескладным парнем с выпавшими от излучения волосами - прежде его семья жила восточнее, где останки реактора фонили на всю округу, но потом перебралась сюда и, внеся крупное, по меркам Пустоши, пожертвование, присоединилась к клану. Родители Лысого умерли в позапрошлом году - рак доконал их, но парень пока держался, хотя выглядел - краше в гроб кладут. Вернее, клали, если верить рассказам стариков. Теперь осталась только присказка. Гробы делать было не из чего, и мертвецов закапывали в песке или спускали в колодцы, что уходили в землю за Чёрной стеной. Один Бог - если он есть, - знает, что там было прежде, до Революции.
***
Кто-то сильно тряс Алёну за плечи. Она чувствовала это сквозь сон, но не могла заставить себя открыть глаза: её сморила небывалая усталость.
Наконец, до сознания добрался голос Тёмы:
- Да проснись же ты!
Девочка с трудом разлепила веки, часто заморгала.
- Наконец-то!