Боль, разлившаяся по телу, несколько сняла напряжение и оставила пустоту в голове. Казалось, будто мучения души просто передались телу. Маркес тихо охнула и завалилась вперёд. Илью тоже убили? Но где он? В своей запертой комнате?
«Маркезе, – над ухом раздался взволнованный голос, который она почти забыла, – Маркезе?»
Девушка попыталась посмотреть на Дафниуса, но усталость не давала ей этого сделать. Парень стоял над беспомощным телом, уперев руки в боки. «Что здесь произошло?» – Он попытался помочь той встать, но внезапно столкнулся с сопротивлением. Девушка потянула его вниз, неловкими движениями пытаясь уронить на землю. «Ты… ты сдашь меня!» – Она боялась, что этот парень спрашивал ее только за тем, чтобы потянуть время. Сирены приближающихся машин уже разносились у неё под окнами, а старательные офицеры лязгали наручниками. Очередная галлюцинация.
«Куда?» – Спросил парень, заикаясь от неожиданности. Ему не хотелось навредить Маркес, поэтому Дафни несильно оттолкнул девушку, чтобы освободиться. На секунду он почувствовал, какое напряжение испытывала Риодели. Словно натянутая тонкая струна, готовая разорваться в любую секунду. «Послушай, там гора трупов, – внезапно Кезе заговорила тихим и спокойным голосом, в котором слышалась безысходность вперемешку с сомнениями, – а меня убил Барон Самеди. Но почему-то я тут. Я не могу найти Котовски, не могу найти Кулумбо, но, наверное, они тоже мертвы. Но как ты…?»
«Сложно сказать», – вздохнул парень, медленно отползая от Маркезе и устраиваясь поудобнее. Ему нравилось прикосновение тёплой от солнца травы к пальцам. Сам рассказ не должен быть совсем уж длинным, по большей части, Маркес уже знала о произошедшем.
Давным-давно дед Риодели, Хакоб, смог открыть с помощью магии способ создания рабов из различных материалов. Это могло быть золото, серебро, камень и дерево, конечно. Сначала все шло очень хорошо: люди заменялись созданиями, которые не нуждались в еде и сне, но время брало своё. Король не знал, что созданные им рабы будут превращаться обратно в безжизненную материю. На день, на час, на несколько часов, недели… и навсегда. Дафниус был сделан одним из последних, можно сказать, за пять минут до полуночи. Точнее, до смерти деда Риодели. Таким образом, он сразу оказался во власти Исидора.
Молодой человек, даже имея рецепт, не продолжил дел своего отца, отзываясь о том презрительно: «Это было против природы». Но никто не прогнал Дафни, наоборот, он стал уважаемым среди обслуживающего персонала дворца. Особенно хорошие отношения у него сложились с Элайджей Шатовски: тот всячески помогал ему, уверяя, что рано или поздно будет создано лекарство, способное сделать его настоящим человеком.
Взамен Дафниус вертелся вокруг доктора днём и ночью, как собака около хозяина. Но однажды Шатовски исчез, оставив только привкус разочарования. Дафни впервые столкнулся с такой сильной безнадёгой и страхом.
…а потом Шатовски вернулся, прикрыв своё лицо тряпками. Шрамы, оправдывался человек. Впрочем, то и не Илья был вовсе, а переодетый Барон Самеди, который некоторое время скрывался Бог знает где. Дафниус, ведомый приказами одного из самых опасных людей Неплотного Мира, буквально толкнул Маркезе в лапы чудовища.
После этих событий парня-полено выкинули в Плотный Мир, чтобы тот окончательно и бесповоротно исчез. Не учёл Самеди только одного: Дафни был тем ещё истуканом, твёрдым лбом, сильным и деревянным. Парень бродил по улицам Айпибурга, периодически отлеживаясь в виде полена, не теряя веры в то, что он найдёт Шатовски. Аскар спрашивал людей, игнорируя усталость и сомнения. Ведь, если Элайджа не вернулся тогда, то точно был все это время около Риодели.
Правда оказалась на стороне слуги. Но встреча с Ильей была безрадостной, так как Дафниус не знал, что хочет сказать и что хочет услышать в ответ. И оборвалась эта история на том моменте, когда парень снова стал поленом.
Маркес вздохнула, после чего перевела взгляд на растерянного Дафни, чей рассказ подошел к концу. Она не знала, какой сейчас день, не знала, что правда и что ложь, кто стоит за всем произошедшим. Их обоих оставили все те, кому они верили, выкинув в мир, о котором не было никакого адекватного представления. Словно два несчастных одуванчика, они рассыпались от каждого дуновения ветерка.