Я поворачиваюсь, используя всю уверенность, которая у меня есть, чтобы уйти. Я надеюсь, что он догонит меня, надеюсь, что он скажет мне, что готов подарить мне будущее, но к тому времени, как я выхожу из вестибюля на улицы Атланты, становится очевидно, что это не так. Я достаю телефон, чтобы вызвать такси.
Пока я жду, борясь со слезами, я понимаю четыре вещи. У меня нет работы, мне скоро негде будет жить, я потратила впустую отличный кусок чизкейка, и весь этот день официально отстойный.
Глава 3
Бринли
Две недели спустя
Я опускаю в свой напиток крошечный зонтик, чтобы размешать сладкую жидкость медленными кругами, и одновременно сдерживаю слезы. Я проплакала всю дорогу сюда. Теперь я — опухшая развалина в углу, хотя атмосфера в этом месте радостная. Моя мать была бы потрясена тем, что я на публике выгляжу так, будто только что встала с постели. В Саванне даже ночью кипит жизнь. Сейчас всего полдесятого вечера, и мне нужно передохнуть, к тому же я очень хотела в туалет. Именно тогда я поняла, что никуда не спешу, никому ничего не должна, и выпить впервые за последние две недели, было бы здорово.
В четверг вечером на открытой террасе, расположенной на крыше отеля «Crystal Cave», царит оживление — играет музыка, и мерцающие огоньки, обвивающие зелень, пляшут на фоне деревянной перголы3 в деревенском стиле. Фонари и искусственные свечи придают открытой террасе причудливую атмосферу, мерцая по всему пространству. Уже стемнело, и ритм песни отдается в моей груди, пока я обдумываю свои дальнейшие действия.
Мне еще предстоит тридцать минут езды до моего родного города Хармони, штат Джорджия, маленького южного городка, в котором я выросла. До сегодняшнего дня в нем проживало 9 000 человек. Теперь будет 9 001.
Пустующий дом моих родителей — единственное место на Земле, куда мне оставалось поехать после того, как я провела последние две недели, упаковывая свою жизнь и вещи, которые находились в квартире Эвана в Атланте. Почти все принадлежало ему. Я была лишь дополнением. Наша жизнь не была неприятной, так что, наверное, я оставалась, потому что от меня ожидали… легкости. Сейчас я понимаю, что легко — это не всегда правильно, и это поразило меня, когда я обняла его на прощание и мы пообещали остаться друзьями. Я даже не расстроилась, просто немного разозлилась, что не заметила этого раньше.
Я допиваю свою пина-коладу. Хотелось бы выпить еще, но если я сделаю это, то буду слишком пьяна, чтобы сесть за руль, потому что, по правде говоря, я никогда не пью больше одной.
Я захожу в свое банковское приложение, чтобы оценить свои удручающе скромные сбережения и выходное пособие, и прикидываю, на сколько их хватит. Мне нужно срочно найти работу. А если работы по специальности не будет, я всегда смогу взять несколько смен в закусочной, если миссис Палмер все еще владеет ею…
— Джелли?!
Кто-то выкрикивает мое детское прозвище у меня за спиной. Вернее, это был оглушительный визг, даже сквозь грохот музыки. Я поворачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с хозяйкой этого голоса, и мои глаза мгновенно наполняются слезами. Я встаю, потому что она быстро приближается ко мне.
— О боже, ПиБи! — Я даже не успеваю произнести эти слова, как меня заключает в крепкие объятия моя лучшая подруга детства, Лейла, арахисовое масло для моего варенья.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашивает она, пока я разглядываю ее. Лейла выглядит иначе, чем в последний раз, когда я была в городе два года назад, и совсем иначе, чем в наш выпускной год в школе, но она по-прежнему потрясающе красива.
В юности мы с Лейлой были неразлучны, лучшие подруги с восьми лет. Сейчас она невероятно сексуальная, ее длинные, от природы темные волосы стали почти огненно-рыжими, а вся рука покрыта татуировками. На голове у нее импровизированная свадебная фата с блестками. Через плечо тянется лента с надписью «Собственность Акса», а на безымянном пальце — огромный бриллиант грушевидной формы.