— Ты можешь притворяться, что не хочешь меня. Но твое тело говорит о другом. Видишь… — Он проводит большим пальцем по моему горлу, где пульс продолжает бешено колотиться. Невозможность пошевелиться — это слишком. Я непроизвольно сжимаю бедрами его ногу, и это создает легкое трение, от которого моя киска болит еще сильнее. Он наклоняется и позволяет своим зубам коснуться кожи моей шеи.
Я слышу его тихий стон, и он выдыхает:
— Блядь.
Я всхлипываю в ответ, моя грудь тяжело вздымается, с каждым вдохом я прижимаюсь прямо к нему.
— Твое сердце так трепещет всякий раз, когда я рядом с тобой. Ты хочешь, чтобы я забрался под это платье?
Я хочу?
— Ты хочешь узнать, могу ли я заставить это сердце биться еще быстрее?
— Иди на хуй! — Я выплевываю эти слова, кажущиеся чужими на моем языке, потому что раньше я никогда их не употребляла, но что мне остается, если я не могу вцепиться в него.
На его коже остались царапины от моих ногтей, а щека красная, но он, кажется, даже не замечает этого.
— Мое сердце бьется быстрее, потому что… я боюсь тебя, — честно говорю я, глядя ему в глаза, надеясь, что он смутится и отпустит меня, и одновременно желая, чтобы он этого не делал.
— Я знаю, — рычит он. — Мне это чертовски нравится.
— Пожалуйста… — всхлипываю я, наполовину в экстазе, наполовину в ужасе.
Этому мужчине нравится пугать меня, и я понятия не имею, на что он еще способен.
Я смотрю в его пылающие глаза, его невозможно красивое лицо кажется совершенно лишенным сочувствия. Он охотник, единственная цель которого — поймать добычу, и сейчас его добыча — я.
— Бьюсь об заклад, ты всегда все делала правильно, не так ли? — спрашивает Вульф, когда его свободная рука скользит к молнии на спине моего платья.
— Д-да, — заикаюсь я.
— А ты знаешь, что люди — единственный вид, у которого сексуальные действия подразумевают получение согласия? Все остальные виды, которые населяют землю, лишены этого.
Он грубо дергает молнию, и, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, платье падает к моим ногам.
— Желание и первобытная потребность — вот единственные правила, которые движут всем живым, — говорит он.
Я задыхаюсь, когда мои соски еще больше твердеют от прохладного воздуха. Вулф рычит, после чего наклоняет голову и втягивает один из них в свой горячий рот, играя с ним языком. Я хочу бороться, но…
Черт возьми. Это так приятно.
Я прислоняюсь головой к книжным полкам и издаю рваный стон, неосознанно двигая бедрами навстречу ему.
— Все очень просто. Ты просто позволяешь своему телу брать то, что оно хочет. — Зубы Вульфа цепляют мой сосок, затем он проводит по нему языком, и я вздрагиваю под его губами.
— Ты не знаешь… чего я хочу… — выдыхаю я. Он переходит к другой моей груди и играет со вторым соском, и я чувствую, что могу сгореть от удовольствия, которого никогда раньше не испытывала.
— О, да… я уже знаю тебя. — Его губы скользят по мне, одна рука по-прежнему удерживает мои запястья, а другая обхватывает талию, скользя по всем участкам кожи, до которых он может дотянуться.
— Ты хочешь испытать, каково это — когда мужчина знает, что с тобой делать. Когда он может удовлетворить все темные желания, которые ты когда-либо испытывала, но никогда не признавалась себе в этом.
— У меня были такие мужчины, — жалко лгу я. Мои слова звучат невнятно и срываются на стон, когда его губы касаются моей груди, а язык проводит по вершинке соска. Моя пьяная смелость только раззадоривает его. Вульф прикусывает мой сосок, и я вскрикиваю, когда крошечные разряды удовольствия пронзают мою киску.
Когда я бесстыдно прижимаюсь к нему бедрами, до меня доходит, что это именно то, чего я хочу. То, чего я всегда желала с Эваном, но на что он не был способен. Я думала, что никакой мужчина не способен…
— Нет, маленькая колибри, это не так, потому что ты встретила меня только сегодня. — Он опускает голову к коже под мочкой моего уха, и мои руки начинают терять чувствительность в его захвате. Вульф не спеша вдыхает мой запах, проводя носом вдоль моей шеи. — Не стоит испытывать на мне этот умный язычок. Я уже использую все свое гребаное терпение, когда ты находишься в моем пространстве, — рычит он, сильно прикусывая мочку моего уха.
Я всхлипываю от боли, но внешне это звучит как удовольствие.
— Боль тебя не пугает… — Это не вопрос, а утверждение, но я не упускаю удивления в его голосе. Нет, боль пугает меня, хочу возразить я, но не могу. Мое тело не слушает мой разум, как следовало бы, и прямо сейчас мое тело побеждает, причем с большим отрывом.
Рука Вульфа скользит по тонкому хлопку моих трусиков и одним движением запястья шлепает по моей киске. Должно быть, я совершенно не в состоянии контролировать собственное тело, потому что я снова громко стону.
— Тебя это заводит, — рычит он, хмуря брови.
— Почему это тебя злит? — спрашиваю я, задыхаясь и молча умоляя о большем.
— Потому что я хочу сделать с тобой плохие вещи. Очень плохие вещи. И если я знаю, что ты не попытаешься меня остановить, — это опасно для тебя.
Вулф еще шире разводит мои ноги в стороны, удерживая меня на месте своим мощным телом. Его каменный член прижимается к моему бедру, он кажется таким же большим, как и сам Вульф, и это воспламеняет меня, когда я представляю, как он заполняет меня так, как я никогда раньше не испытывала.
Если бы мои руки были свободны, я бы просунула их под его рубашку, просто чтобы узнать, какие чувства испытываешь, когда обнимаешь такого мужчину. Всего один раз.
Вульф одним движением срывает с меня трусики, словно они сделаны из папиросной бумаги, и я задыхаюсь, стоя полностью обнаженной перед мужчиной, с которым только что познакомилась, в то время как он остается полностью одетым, в своей стихии, контролируя ситуацию.
В его руках власть.
Может это страх, алкоголь, что угодно, но я настолько мокрая, что по моим бедрам течет.
— Пожалуйста, — всхлипываю я, а потом снова стону, подаваясь бедрами ему навстречу, не до конца понимая, о чем прошу. В тот момент, когда это слово слетает с моих губ, из его груди, прижатой ко мне, вырывается едва слышное рычание.
— Судя по тем чертовым звукам, которые ты издаешь, ты с таким же успехом могла попросить меня съесть тебя живьем. — Вульф скользит губами по шее, ключицам, плечам, груди, то покусывая, то целуя меня. Когда его ладонь спускается ниже по моему животу, я жду с нетерпением, тая в его руках.
Наконец подушечка его среднего пальца нащупывает мой клитор, и все мои жалкие попытки отстраниться от него прекращаются.
Вместо этого я закрываю глаза, прижимаюсь ближе, позволяю своему телу взять верх и умоляю его о большем.
Глава 11
Габриэль
Я не целую женщин. Никогда не думал, что это действие имеет какой-то смысл. Когда я был молод, это был необходимый шаг, чтобы получить то, чего я хотел, а именно — кончить. Когда я перестал использовать это как инструмент для достижения цели, я просто прекратил это делать. Нет необходимости в любезностях, когда женщины просто раздеваются и просят тебя трахнуть их.