— Но что она забыла здесь?
— Она… говорила, что странствовала. И зачем-то пришла сюда, в эти пещеры. Она полюбила меня. А я был с ней, потому что хотел, чтобы она освободила меня. И потихоньку она разрезала эти самые метафорические цепи. Год за годом. Десятилетие за десятилетием. После меня у неё были и другие демоны, но больше всех она любила меня, хоть пользы от меня не было никакой. Даже когда она вышла замуж и родила детей, она не забыла меня. И всё стачивала, стачивала кандалы.
— А что с ней потом случилось?
— Её постигла участь всех могущественных людей. Она умерла ужасной смертью. Честно говоря, я сомневаюсь, есть ли она среди мертвых. Порою мне кажется, что её существование стёрли с лица вселенной. Люди так стремятся к могуществу, но совершенно не понимают, как это страшно. А когда к ним приходит осознание, становится слишком поздно. А вот у неё не было никакого выбора…
— И она так и не освободила тебя?
— Освободила, но я сам не захотел покидать это место. После её смерти мне было так плохо и одиноко, словно я и впрямь привязался к этому причудливому созданию. Как вы это называете? Любовь?.. Может быть…
Ангуль слушала и не верила своим ушам. Однажды на чердаке она откопала акварельный портрет пожилой женщины, которая была очень похожа на Ангуль. Та же горбинка, те же чёрные глаза и брови дугой. Она сидела, облокотившись спиной о старый дуб и читая книгу, и листья запутались в её чёрных волосах. У неё было доброе лицо и мягкая, мечтательная улыбка. С обратной стороны портрет был подписан как Шанира. Отец говорил, что так звали её прабабушку. Шанира... Она скорее производила впечатление романтичной и слегка мечтательной дамы, чем чернокнижницы. Но внешность обманчива.
— Но твоя мелодия исцелила меня. И теперь я готов покинуть это место, чтобы служить тебе.
— Служить мне?
— Тебя ведь для этого сюда прислали? Этот… обряд инициации. Вы, люди, любите придумывать всякие ненужные термины и обряды. Лишняя трата времени. Ваш век так короток, а вы его растрачиваете.
— Ты говоришь прямо как эльф. Это что, болячка всех долгожителей?
Демон расхохотался.
— Эта болячка всех, кто видит суть вещей.
Демон подошел к Ангуль. Чернокнижница пристально смотрела на него. Они соприкоснулись лбами. На секунду мир вокруг меня исчез. Лишь на секунду. А потом в груди начало жечь. Ангуль слегка оттянула ткань платья и увидела, как на её руке начала появляться метка. Она горела ярким огнем, но через минуту потускнела и угасла.
Демона не было, но в ушах Ангуль всё ещё звучал его голос:
— Теперь мы одно целое. Моя сила твоя, а твоя — моя.