— Время пить чай, — сказал он.
— Это сколько? — скрестила я руки на груди.
— А во сколько часов начинается английское чаепитие? — хмыкнул Эрик. — Чё, реально не знаешь? Ну ты и тёмный лес… Пять часов, детка. Сейчас англичане садятся за столы, наливают чай в фарфоровую посуду, добавляют молоко, размешивают сахар, хотя кто-то пьёт без сахара, достают печенья, пирожные, кексы, торты, собираются всей семьей и неторопливо предаются сему эстетическому занятию.
— Ну ты сейчас загнул, — с уважением сказала я. — Аж самой захотелось попробовать.
— А что тебе мешает? — приподнял бровь Эрик. — Давай сейчас пойдём и нальём чайку. С тебя фарфоровая посуда, потому что у меня её нет.
— Нет, мне надо к врачу, — сказала я.
— К какому? — удивился Эрик. — И почему я об этом ничего не знаю?
— Потому что не твоё дело, — огрызнулась я.
Машины у меня нет, потому я шла пешком. Дождь участился, превратившись в ливень, но при этом было тепло. Жители бежали под укрытия, громко смеясь и защищаясь зонтами, газетами, плащами, дождевиками, мешками и портфелями. А я не пряталась. Шла в своих вьетнамках, майке и шортах. Мои волосы превратились в ржавые сосульки, лицо всё промокло и смыло жалкое подобие макияжа, которое я автоматически наносила каждое утро.
— А тебе без косметики лучше, — услышала я.
Парень в пиджаке и в шлеме сидел на мотоцикле. Кажется, то был владелец музыкального магазина. Мотор шумел, приглушая его голос.
— Ты так более живая, настоящая, — продолжил он. — А с косметикой похожа на куклу. Ну, рыжую бестию, горячую девочку.
— А я разве не рыжая бестия? — хмыкнула я.
— Нет, ты рыжая катастрофа, — улыбнулся владелец. — Не страстная ведьмочка из любовных романов, а тайфун. Цунами. Чайка.
С последнего я заржала.
— Дурачок, что ли? Чайки не рыжие. Они кучкуются и орут. Ничего из этого я не делаю.
— Очень даже делаешь, — рассмеялся парень. — А ты куда с таким радостным видом прёшь, кстати?
— В психушку, — растянула рот в безумной лыбе я. — Не подбросишь?
Он дал мне второй шлем. Я села и вцепилась в парня. Он дождался, когда я устроюсь, и ка-ак газанул! Дома, окна, прохожие превратились в размытые линии, встречный ветер дул в лицо, по ушам бил мотор. Не представляю, как он мог ориентироваться на такой скорости. Вскоре мне стало дурно. Тошнило, голова кружилась, поднялось давление. Тревожный звоночек. Когда я думала, что сейчас выпаду из сидения и начну дёргаться, водила наконец остановился.
Встала, сделала несколько шагов, пошатываясь. Наскоро пробормотала слова благодарности. Владелец музыкального магазина кивнул и поехал дальше. А я осталась перед серым зданием.
Оно всегда вырастает перед тобой внезапно, возвышается, как королевский замок. Одни говорят, что там всегда шумно и события сменяют друг друга как в калейдоскопе, в бешеном ритме. Другие — что там всегда спокойно, безмятежно, как в доме престарелых. Но все сходятся в одном: время там течёт всегда медленно. День там кажется неделей, неделя — месяцем.
Я сюда хожу давно. С детства я обиваю пороги кабинетов психиатров. Точнее, это делает мой отец. С целью помочь мне. Мама против. Она считает, что я не псих и мне нечего делать в психушке. Нет, мои родители хорошие и я с ними прекрасно лажу. Просто у них свои закидоны.
И вот я иду по знакомым коридорам. Летом я лежала здесь чуть меньше месяца. Сначала в одиночке, потом в общей палате. Пропила курс таблеток, познакомилась с местными психами. Интересно, как с тех пор всё изменилось?
Вообще, это такое место, где связи непостоянны. Все приходят и уходят, состав окружающей толпы меняется ежедневно. С ушедшими прощаются навсегда, потому что знают: больше нас с ними ничего не связывает. Наши пути разошлись. Хотя, некоторым удаётся поддерживать связь и вне больницы.
Навстречу мне идет Нелли. Множество косичек, веснушки, толстые коленки. Она улыбается мне, демонстрируя брекеты. Здесь она достаточно давно. Очень долгое время лежала в реанимации, а потом — в наблюдательной палате. С тех пор в ней что-то сломалось.
— Привет, Зои, — помахала она мне рукой. — Вернулась? Надолго? Или просто посетить мистера Эррони?
— Посетить, — кивнула я.
— На сколько записана?
— Семь часов.
— Ты чё?! Сейчас только шесть. Давай сходим в столовку. Сейчас столько новеньких!
Не дожидаясь ответа, она схватила меня за руку и потащила по коридорам. В столовую вёл широкий вход с всегда распахнутыми дверями, у которых дежурили санитары, следящие за порядком. Но даже при этом не обходилось без драк и перепалок.
Нелли подвела меня к столику у окна. Положив локоть на подоконник и подперев рукой подбородок, сидел растрёпанный мальчик в свитере, изъеденном молью. Он грустно смотрел на голые деревья и кустарники. Рядом с ним сидел смуглый парень с чёрными волнистыми волосами и полными губами. У него были пушистые, как у модели, ресницы и почти что колдовской взор чёрных глаз.
— Брайан? — удивилась Нелли. — Тебя уже выпустили?
— Ненадолго, — пробурчал Брайан. — И при условии, что буду хорошо себя вести.
— Ничего, всё позади, — ободрил его черноглазый. — Ты больше не попадешь в это место. Я буду помогать тебе.
— А это Зои, — представила меня Нелли. — Она тут, типа, старожил.
— Куда ей до меня? — хмыкнул Брайан.