— Трудовая терапия, — развёл руками Ромео. — Радуйся, могли бы на завод отправить.
— А я вся свечусь от радости, не заметил? — мрачно спросила Мариам.
— А куда Блейн подевался? — спросила я.
— Ушёл, — вздохнул Ромео.
Пшеничные волосы Мариам развевались на ветру, некоторые пряди прилипали к вискам. Она взглянула на меня.
— Вернётся, — сказала Мариам. — Куда денется? Обычно сюда возвращаются.
— А ты бы вернулась?
— Нет… Мне бы подлечиться, подсушиться… И тогда я уеду в реабилитационный центр в Эвер-Порте и никогда сюда не вернусь.
— Повезло тебе, — с завистью сказала я.
Она отвернулась, продолжила убирать мусор с деревьев. Ромео хмуро наблюдал за нами. Брайан залез на дерево, чтобы дотянуться до крупного цветка, сделанного из какой-то блестящей ткани.
— Чего киснем? — послышался знакомый невыносимый голос.
В меня полетела струя воды. Через минуту и я, и Брайан, свалившися с дерева от неожиданности, были насквозь мокрыми. Ромео возмущённо привстал, а Мариам принялась хохотать.
Эрик пнул ногой дверь и побежал по ступенькам, перепрыгивая через одну.
— Ну вот, теперь я весь запачкался, — огорчённо сказал Брайан.
Эрик щедро полил его струей из водяного пистолета. Я шокированно уставилась на это чудо техники. Поймав мой взгляд, Эрик ослепительно улыбнулся.
— Зацени, какой крутой бластер! — он потряс им перед моим носом. — Я теперь похож на супершпиона!
— Ага, супершпионку из «Тотали спайс», — заржал Брайан.
— Скорее, на ученика начальной школы, — проворчал Ромео. — Что за детский сад, мистер Самый-невыносимый-тип-во-всей-вселенной?
— Так школа или детский сад? — хмыкнул Эрик. — Определись, Ромми.
— Смотри, как бы Брайан не заревновал, — фыркнула Мариам. — Только он так может его называть.
— Брайан тоже не может, — покраснел Ромео.
— Могу, — ухмыльнулся Брайан. — Ромми, Ромми, Ромми!
— Ты у меня сейчас получишь!
Ромео погнался за ним, но Брайан уж очень быстро бегал. Эрик с радостными воплями носился вокруг них, одной рукой стреляя из водяного пистолета, другой держа меня. Мариам хлопала в ладоши, подпрыгивая на месте и заливаясь безудержным смехом. На мои полуумоляющие-полуиспепеляющие взгляды она никак не реагировала.
В итоге мы все промокли до ниточки и раскидали весь мусор. Ромео, заметив, что я стучу зубами, накинул мне на плечи свою куртку.
— Фу, Зои, она же пропахла нафталином! — поморщилась Мариам.
— Или гуталином? — предположил Брайан.
— Или гуанином! — подхватил Эрик.
— Или пурином! — продолжил Брайан.
— Тоже мне, химики, — надулась Мариам.
— Ну уж прости, с серебрянной посуды не едим, — развёл руками Ромео.
— Заметь, не я это сказала, — хмыкнула я, укутываясь в куртку.
Ей было лет двадцать, и предназначена она была явно для суровых аляских морозов, но никак не для наших тёплых зим. Растрёпанными, вспотевшими, промокшими и грязными нас заметили санитары, и нам как следует влетело. Нас послали сушиться, потом пришёл мистер Эррони и накричал на нас, надрываясь, что мы худшие больные за всю историю больницы, не считая нескольких с прошлом году, и что нас надо рассовать по изоляторам. Мы надрывались от смеха, передразнивая его, а он от этого злился ещё больше, чуть ли не пар из ушей шёл. Потом пришла мисс Алингтон и наорала на мистера Эррони, а Эрик подарил ей одуванчик.
— Первопроходец, — гордо сказал он. — Практически раньше всех расцвёл.
— Тогда зачем срывать его было? — рассмеялась мисс Алингтон, состроив довольную лыбу, как у сытого кота.
— Видишь, как меня все любят? — посмотрел на меня Эрик. — Я такой очаровательный ребёнок, с кудряшками и ангельской улыбкой.