— Нет! Только не это! Нет!
— Габриэль, беги! — закричал Лютер, выхватывая у декоративного рыцарского доспеха тупую алебарду. — Господом Богом заклинаю, беги! Я его задержу!
— Нет! Нет, Альфи, нет!
— Беги! Чего ты ждешь?! Я его задержу!
Безголовый, окровавленный Йоханес поднялся на ноги и медленно пошел на Лютера, сверкая окровавленным ножом.
— Беги!
И Габриэль побежала. В гостиную вел лишь один обходной путь — через длинные пыльные тоннели, что когда-то использовались защитниками замка для подвоза стрел и кипящей смолы в защитные башни. Она бежала, не слыша рева урагана, не чувствуя усталости, не замечая пугающих, будто живых картин, провожающих ее инфернальными взглядами, точно по дороге в ад. Боль рвала сердце в клочья, ужас сводил с ума. Миновав лестничные пролеты, она выскочила на парапет и, бросив полный ужаса взгляд на раздавленный труп Харпера, бросилась к массивным дубовым дверям. За ними бесновалась буря, но женщине было плевать. Только бы выбраться из этого замка оживших мертвецов.
Габриэль врезалась в дверь и надавила на ручку. Та дернулась, но не поддалась, будто со злобной насмешкой давая понять: выход из замка закрыт на ключ.
— Нет. Нет! Нет, будь ты проклят! — кричала она, ударяясь о дверь. — Нет! Нет…
Она ударилась плечом о крепкий дуб и, тихо зарыдав, опустилась на пол. Отчаяние охватило ее, перед глазами стояла смерть Альфреда и зловещий кровавый нож. Вдруг послышались чьи-то шаги. Гэби задрожала и подняла испуганный взгляд на дальний конец гостиной. Ужас сковал по рукам и ногам, она не могла пошевелиться, понимая, что через миг из-за угла выйдет безголовый, залитый кровью демон и оборвёт и ее жизнь.
«Пусть так. Пусть так».
Но ужас сменился легким облегчением. Вместо старого Йоханеса в гостиную вошел, ковыляя, Лютер. Траурный пиджак порван и залит кровью, на руках порезы от ножа, но он был жив. В этом Гэби не сомневалась.
— Господи, — прошептал молодой лорд, опускаясь в кресло. — Господи.
— Где он? — задыхаясь, спросила Габриэль.
— Там… Наверху, — болезненно ответил Лютер. — Больше не поднимется. Я ему колени и запястья сломал алебардой. Боже… Он едва меня не зарезал.
Габриэль тихо заплакала, не найдя в себе сил что-то сказать. Лютер медленно поднялся, бросил болезненный взгляд на труп Харпера и, судорожно вздохнув, сказал:
— Все кончено. Давай… Давай уйдем отсюда. Куда-нибудь, — молодой лорд помог подняться кузине и, обнимая ее за плечи, повел в сторону зала совещаний.
***
Страх завел Мию прочь от гостиной, в старое восточное крыло замка. Меньше окон, толще стены и уже почти не слышен беснующийся на улице ураган. Девушка брела без цели, чувствуя пугающий душевный упадок. Хотелось рухнуть прямо на холодный пол и просто заплакать, ожидая своей страшной участи. Она не могла понять, почему старый Йоханес вдруг восстал из мертвых и решил убить всех своих наследников. Жадность ли, а может, все эти слухи о продаже души дьяволу — правда, и условием страшной сделки были жизни родных? А, возможно, в останки вселился какой-то демон. Впрочем, все это не имело особого значения.
— Памагите, — раздался болезненный хриплый голос.
Мия вскрикнула и обернулась. Прямо за спиной стоял исхудавший негр и смотрел на нее полным боли и страдания взглядом. Старые лохмотья, пропитанные потом и измазанные грязью, налипали на костлявый торс, на плече загнивала рана — выжженное клеймо.