Дни текли за днями. Я тренировалась в боевой магии вместе с Томасом, зубрила зелья, читала учебники на следующий год. Меня ждали СОВы, которые я хотела сдать на отлично.
В последнее время я как-то ненароком увлеклась волшебными растениями. Было в них что-то по-настоящему магическое, волшебное. Особенно у магических нарциссов. Они меняли цвет, звенели, покачиваясь на своих тонких, будто хрустальных, стебельках. Завораживало.
Всё также переписывалась с друзьями, занималась рукоделием, не прекращала работу и по смене политического строя в магической Британии.
Надо сказать, что в этом деле мы достигли определённых успехов. После нескольких статей, выпущенных Придирой и Ежедневным Пророком, общество начало колыхаться. Ну как же так, ребёнок, ученик Хогвартса, и вдруг пострадал. Да ещё и от кого! От участника Ордена Феникса, организации, в которую все стремились попасть, ведь она была так называемым «безупречным оплотом света». Кто-то из репортёров догадался начать прессовать Дамби, припоминая ему дружбу с Грин де Вальдом. Пара подкупленных журналистов напечатали практически одновременно интервью с Томасом. Он, действуя по нашим просьбам исключительно от имени Томаса Марволо Реддла, заявил, что глупый псевдоним придумал ему Дамблдор и что он намерен бороться за право наследования фамилии своего предка, Салазара, предпочитая фамилию Гонт. Ну действительно, не думали же вы, что «Слизерин» — это фамилия, а не псевдоним? Надеюсь, что нет.
Обыватели всколыхнулись, номера Ежедневного Пророка разлетались, как горячие пирожки. Дамби улетел в Рио, на какую-то вымышленную коференцию магов, мы проверили. Скрывался, гад, понимал, что жареным запахло.
В общем, скучать не приходилось.
В школу возвращаться желания не было. К сожалению, в последний год она стала для меня чем-то вроде поля боя. Не ощущалось какой-то безопасности, что ли. Даже эффект чуда, который я, как женщина, прожившая сорок лет магглой, ощущала, испарился. Теперь я ясно видела, каким попустительством занимается руководство и мне становилось тошно. Решено, сразу после мирного захвата власти начнём исправлять образование в школе. Дети были распущенными до крайности, так ещё и неучами. Ужасно.
Радовало то, что с пятого курса появлялись новые кружки, о чём никогда не говорилось в каноне. Закралась крамольная мысль. Почему-то ощущала себя чёртовой Гермионой Грейнджер, когда мне вручили маховик. Ну надо же, девочка выразила желание учиться на всех дополнительных факультативах, принимать участие во всех доступных кружках, так ещё и нагрузка какая! На восторженные реплики Слагхорна, вручающего мне цепочку, я только улыбалась и кивала, внутренне морщась.
На самом деле, я преследовала две цели. Во первых, мне действительно нужны были эти занятия. В конце концов, знания никогда лишними не будут, а знания, которые в теории можно применить на практике, тем более. С другой стороны, мне нужно было больше времени для занятий.
Таким образом, сначала я проживала один день, а потом, скрывшись в одном из заброшенных классов, второй. Все махинации со временем я заносила в специальную тетрадь, чтобы потом не запутаться. Ведь, если подумать, время — это совсем не та материя, с которой можно и нужно шутить.
Было немного грустно, хотя времени грустить не оставалось. Джейн в последнее время сильно отдалилась от меня. Пропало то, что было между нами вплоть до четвёртого курса. И я чувствовала, чувствовала, что это не вернётся. Неожиданно для себя познакомилась с милой девушкой.
Саманта Гамп была странной, очаровательной и такой понятной и знакомой, что от её мыслей и голоса по коже шли мурашки. Она всегда ходила с распущенными каштановыми волосами, мягкими и слегка вьющимися. Под её распахнутой мантией в большинстве случаев было надето милое платье, или блузка с юбкой, обязательно с таким большим количеством рюш, что её можно было принять за куклу, сошедшую с витрины магазина. Она была моей ровесницей и училась на Райвенкло. Черты её лица были лишены приторности, которая замещалась лёгким уютом и приятностью этих самых черт. Её большие серые глаза всегда были широко раскрыты, а, выросши в магической чистокровной семье, любую магию она до сих пор воспринимала, как чудо.
Мы познакомились в одной из теплиц мадам Спраут. Когда я не сумела пересадить какой-то экзотический цветок правильно и его лепестки начали на глазах увядать, она просто подошла ко мне и, улыбнувшись, пересадила его в другой горшочек. Кажется, на нём была нарисована аляповатая фиалка.
— Меня зовут Саманта, — представилась она, всё также улыбаясь.
И это подкупало.