Тело и сознание слабли от душевных метаний. Максим оперся рукой о стену, напрягая изо всех сил мышцы, стараясь устоять на ногах.
Надо проверить…
Он поднял голову, выпрямился и сделал первый неуверенный шаг, как младенец, который только учился ходить.
Надо проверить!
Старцев, стиснув зубы и превозмогая слабость, неуклюже выволок ногу и, поставив вперед, оперся на нее — он сделал еще один шаг, медленно приближаясь к поставленной цели.
Максим, держась рукой за стену, направился к ангару с капсулами. За четыре месяца мужчина психологически вымотался, истязая себя воспоминаниями о прошлой жизни. Ему постоянно снились кошмары, которые, как истинные вампиры, высасывали из него — нет, не кровь — волю к жизни. Они, пригубив пьянящий напиток из страха и отчаянья, принялись каждую ночь приходить к нему во снах, чтобы морально подавить мужчину и раздавить все его мечты и надежды.
То, во что превращался Старцев, нельзя было назвать человеком. Он становился безвольным рабом собственных фантазий и кошмаров, существуя, но не живя. Мужчина привык к обществу призраков, которых сам же и выдумал, чтобы окончательно не сойти с ума от полного одиночества.
И вот в душе появилось снова это чувство… Надежда. Оно согревало измученный рассудок Максима, придавая ему немного сил. Это все, что было у него… Надежда. Не мечты, не иллюзий. Абсолютно ничего. Только надежда.
В ангаре Старцева ждал настоящий сюрприз: он увидел в стене прибывшую капсулу. Она была открыта. Мужчина застыл в нерешительности, не зная, что теперь делать. Если заглянет в нее и ничего не обнаружит, то надежда разлетится вдребезги, как тоненький изящный хрустальный бокал, от которого останутся одни осколки.
Но взяло над ним вверх не возвышенное чувство, а вполне понятное и естественное — любопытство. Максим тряхнул головой, освободив разум от сомнений. Он подошел к капсуле и заглянул в нее. Она была совершенно пуста. Перед глазами Старцева весь мир поплыл. Мужчина отошел от капсулы, сделав несколько неуверенных шагов назад, развернулся и пулей вылетел из ангара. Последняя надежда на освобождение от заточения в клетке, построенной из одиночества, сгорела, как птица Феникс, без права на возрождение из пепла. Это был конец.
Макс бежал по коридору. У него не было сил даже заплакать. Во рту стоял приторный горьковатый привкус разочарования, окончательно затоптавший в нем волю к жизни. Зачем ему просто существовать на станции неприкаянным призраком? Проще пустить себе пулю в лоб, но, к сожалению или к счастью, у него не было пистолета.
Почти дойдя до лифта, мужчина остановился. Ему показалось, что он услышал звонкий скрежет, словно кто-то когтями провел по металлу. Максим замер, прищурился, всматриваясь в темноту. До уха доносилось жужжание лампы над головой, его учащенное дыхание и слабый стук сердца. Или последнее ему казалось? Возможно, он наконец-то сошел с ума, и теперь призраки из его фантазий оживут и у него появиться шанс пообщаться с ними по душам.
Он собирался заступить за кольцо искусственного света, но застыл в нерешительности на полпути. Ему все равно было не по себе от такой слуховой галлюцинации — жутким был звук. Как легко Макс поддался страху, но, преодолев себя, он решительно окунулся во мрак, который моментально облепил его со всех сторон.