Нет, совершенно очевидно, Мирабелла одержит победу в этой войне. Моника будет скрипеть зубами. Может, даже заплачет. Как же Мира мечтала увидеть ее мерзкое, вымазанное в косметике рыло зареванным! Как же мечтала увидеть отчаяние и печаль в ее глазах, увидеть, как она мерзко, будто жаба, кривит свои губы-вареники! Услышать хриплые рыдания, доносящиеся из ее груди! О, это будет музыка для ушей Миры!
На уроке ни о чем другом думать Мира не могла. На последней странице тетрадки она набросала список того, что ей нужно было сделать. По пунктам шло: найти парня, придумать платье, научиться танцевать… найти заклинание, которое точно позволит ей победить… попросить Катрин или Беатрис обучить ее манерам!
После занятий Мирабелла помчалась в поместье, почти не чувствуя ног от восторга. Ворвавшись в него, как буря, и едва не снеся Виктора с ног, она громко и быстро выложила все, что было у нее на душе, и потребовала у испуганных и растерянных друзей выдать местонахождение принцессы Беатрис. Нежная Катрин сказала, что принцесса наверняка в комнате раненного гвардейца, а после хотела что-то добавить, но Мира уже не слышала ее, взлетая вверх по лестнице и со всех ног несясь к упомянутой спальне.
Но в комнате ее настроение резко переменилось.
Принцесса Беатрис, бледная и усталая, сидела в головах кровати и отжимала трясущимися руками полотенце. Миру потрясло то, какие это были руки, и как они были не похожи на руки принцессы пару дней назад. Пальцы покраснели и распухли, вокруг ногтей были трещины, и принцесса дрожала так, что, казалось, вот-вот упадет. Да и лицо ее опухло и отекло, растеряло свою феноменальную красоту, и печать усталости глубоко залегла в ее ясных глазах. Хуже выглядел только бедный гвардеец, в котором едва-едва теплилась жизнь.
— Беатрис? — позвала Мира, медленно входя в комнату и чувствуя неприятную сухость в горле. — Ты чего? Выглядишь так, словно два дня не спала.
— Как же я могу спать, милая герцогиня? — всхлипнула Беатрис, взглянув на нее. — Доменико совсем плох…
Мира удивленно хлопала ресницами. Она не давала гвардейцам имен и теперь не понимала, откуда они могли взяться.
— Уж сколько дней прошло, а не становится нисколечко лучше, — продолжала жаловаться Беатрис, смывая полотенцем пот со лба раненого. — Я не могу отлучиться и на мгновение, Доменико нужно постоянное внимание, в любой момент может стать хуже…
— Но Беатрис! — воскликнула Мира. — Я же создавала тебя ненавидящей гвардейцев! Тебе должно быть все равно на него!
— О, нет! — Беатрис в ужасе вскочила на ноги, слегка качнулась от усталости, но устояла. — Как вы можете! Бедный Доменико, он не сделал ничего плохого! Он пошел на эту работу, работу гвардейцем, потому что у него не было другого выбора, да и мой отец хорошо платил… ради меня он бросит службу, женится на мне, и мы заживем вместе! Он будет защищать меня от отца! Если он выживет, конечно… Ах, Доменико…
Мирабеллу трясло от гнева.
— Нет! Нет, ты глупая кукла! Что ты городишь? Гвардейцы злые, у них нет имен! Ты их ненавидишь! Я так сказала!
— Доменико делал это ради своей матушки и сестрички…
— Я этого не выдумывала! — Мира топнула ногой. — Почему ты меня не слушаешься? Я тебя создала! Ты должна играть так, как я хочу! Я тебя сделала!
— Меня сделали в Китае, — парировала Беатрис. Мирабелла впала в истерику, затопала ногами, заплакала. Даже в мире, созданном ей самой, все вышло из-под контроля! Ей стало казаться, что все, что она делала для поместья, бессмысленно, и что этот счастливый, прекрасный мир скоро станет совсем не отличимым от мира реального. А все из-за глупой Беатрис, которая ослушалась герцогиню!
— Глупая, глупая кукла! Я хочу, чтобы ты исчезла!
— Даже если бы я хотела, я бы не смогла, — пожала плечами принцесса. — Легко создать заклинание, но сложно его развеять.
— Тогда убирайся из моего дома!
— Вы выгоняете меня, герцогиня? Выгоняете на верную смерть от рук гвардейцев, или на заключение в казематах моего отца? А Доменико? Без ухода он умрет, по-настоящему умрет, герцогиня. Вы допустите это?