— Мне тоже больно, — Мира схватила ее за волосы и как следует дернула. — Еще раз меня тронешь, и я тебе нос сломаю, уяснила?
— Учитель! Учитель! — взвыла Моника. — Мира дерется! Мира дерется!
Учитель чихвостил Мирабеллу, по чем свет, но той было плевать.
— Я защищалась, — спокойно сказала она, — Моника первая меня ударила.
Это было почти правдой, и Мира смогла доказать это, показав след от тычка на плече. Моника возмутилась:
— Да это тебя твоя мамка дурная ударила! Вся семья у вас чокнутая, чокнутая! Убирайтесь вон из города!
Мирабелла поправила кофточку и пожала плечами. Она была уверена, что правда все равно всплывет.
Оказалось, что правду звали Анной.
— Я тоже это видела! — воскликнула Анна, подбежав к ним. — Моника задирала Миру, называла свиньей! И это уже не первый раз, учитель! Моника постоянно ее обижает, а вы закрываете на это глаза! В следующий раз… в следующий раз я все папе расскажу!
Отличница и красавица, Анна была на хорошем счету у учителей, и ставить под сомнение ее слова никто не смел. К тому же, услышав, на чей стороне Анна, многие ребята тоже принялись выкрикивать, что все видели, что Моника ведет себя ужасно, что она просто так обижает Миру. У Мирабеллы в горле пересохло, а к глазам подкатили слезы, но не отчаяния, а благодарности. Она взглянула на Анну, и та улыбнулась, так тепло и дружески, как прежде улыбалась только Эллен.
— Мы уже слишком взрослые, чтобы организовывать травлю, — серьезно сказала она. — Больше никто в школе тебя не тронет.
— Но все же драться нельзя, — сказал учитель и оставил Миру после уроков. Анна хотела протестовать, но Мирабелла мягко ее остановила. Учитель был прав. Мира должна быть по справедливости наказана, и не собирается сопротивляться приговору.
Из-за этого наказания она пришла в поместье герцогини лишь на следующий день, и обомлела.
Поместья больше не было. Нет, дом-то стоял, вот только дверь в него оказалась закрыта, а на пороге лежал новый коврик, который Мира прежде никогда не видела, с надписью «Добро пожаловать». Она предположила, что это Виктор решил постелить, хотя все равно заподозрила неладное, и постучала в дверь. С той стороны послышались торопливые шаги и незнакомый женский голос:
— Иду, иду!
Дверь открылась, и все опасения Миры подтвердились. Поместья больше не было. Был только старый дом, тот самый дом, куда она ходила играть до того дня, когда нашла гримуар. Захотелось расплакаться.