Георгий несколько минут растерянно смотрел в пустоту. Вот был перед ним вполне осязаемый человек – и нет его. Так и с ума сойти недолго.
Не мог ли я сочинить себе это событие, чтобы хоть как-то раскрасить одинокие будни? С другой стороны, почему бы мое подсознание стало делать это именно теперь, а не значительно раньше? Нет, этого быть не может. Да и фантазия у меня не настолько яркая. Тогда кто это был? Неужто сам?.. И опять же, почему сейчас, когда я и в самом деле давно перестал его звать?
А если я позволю себе окончательно сойти с ума и в это поверить? Цветок желаний мог быть настоящим или только искусно созданный мираж гостя, моего сознания?
Краем глаза Жора уловил неясное движение, отвлекшее его от размышлений. Бабочка порхала перед ним, выделывая в воздухе такие пируэты, что голова кругом шла. Целый калейдоскоп, а не бабочка!
Он пригляделся к ней внимательнее. Паранойя...
– Спасла ты меня или погубила? – шепотом спросил он сам себя, не рассчитывая ни на какой ответ. Потому что отвечать ему было некому.
Так он думал до тех пор, пока не очутился внезапно в своеобразном звуковом коконе – отовсюду к нему долетали отзвуки чарующей мелодии. Жора неистово затряс головой, отгоняя очередное наваждение. Но звучание не прерывалось.
Бабочка грациозно приземлилась на стул напротив его любимого кресла. Он на секунду устало прикрыл глаза. Снова взглянул на стул и обомлел, внешне ничем не выдав удивления, – на лице неизменно оставалась лишь намертво прилепившаяся к нему маска усталости. Широко открытыми синими глазами на него взирала с интересом юная прелестница, скромно сложившая руки на коленях. От этого ее взгляда внутри у него все бурлило. Странное дело, она не вызывала в нем мужского интереса. Хотя он не считал себя монахом, однако давно запретил себе взгляды на женщин. Разве только украдкой. И то – из эстетических соображений. По-прежнему боялся быть оставленным у разбитого корыта в самый неожиданный момент.
Но тут было что-то совсем другое. Ее удивительно теплый для голубых глаз взгляд в буквальном смысле, если только такое возможно, проникал внутрь. Одновременно и согревал его и холодил, будоражил, заставляя ощущать вину. Он и сам не мог бы сказать, в чем именно чувствовал себя виноватым, но чувство было довольно ярким.
– Господи, – тяжело вздохнул мужчина. – Что же это за день посещений-то?
– Я скоро уйду… – сконфуженно прошептала она, отводя взгляд.
И снова это чувство. Вот стало легче, исчезла вина, но и стало холодно, словно солнце скрылось за тучами.
– Да делайте что хотите все! Я устал, я хочу отдохнуть… – он присел на краешек кресла, медленно погружаясь в дрему.
– Нет-нет, вам сейчас никак нельзя дремать! – щебетала красавица, гладя его по лицу. Она не сделала ни шага, но в одно мгновение оказалась рядом с ним.
– Почему? – сонно спросил Георгий.
– Если вы сейчас уснете, он заберет вас, и я уже никак не смогу помочь вам.