Она сделала это. — Господин, теперь я принадлежу вам. Я рада служить вам. О чем вы просите меня?
Я закрыл глаза, и стал молиться об ответе. — Сара, теперь ты свободна. Ты принадлежишь только себе.
— Свободна? Я не понимаю. На протяжении всей моей жизни другие говорили мне, что делать. Всю мою жизнь бароны держали меня в строгом плену. Для них я заработала много денег. Если на то будет ваша воля, Уильям Уитмор, я могу продолжить это для вас.
— Хватит, Сара. Твоя жизнь принадлежит тебе. Ты можешь уйти, можешь остаться, как тебе будет угодно. Что бы ты хотела делать? Возможно, мы сможем помочь.
Она, казалось, отражала. Белый грим на ее лбу слегка сморщился. — Я думаю, мой господин (данна), что хотела бы навсегда покинуть карьякай - мир цветов и ив. Ее ясные серые глаза впились в меня. — Мне было бы очень приятно, если бы мой хозяин никогда больше не продал мое тело.
— Будет так, как ты пожелаешь. Твое тело принадлежит тебе.
— Мой господин великодушен. Могу ли я продолжать говорить то, что доставит мне удовольствие?
— Конечно.
— Я хотела бы переехать в дом моего господина. Там я могу быть очень полезна, потому что умею готовить, убирать в доме, стирать, ходить в магазины. (Теперь она говорила торопливо). — Я играю на сямисэне. Я искусна в постели и языком могу завязать вишневый стебель в узел...
Я торопливо откашлялся. — Сара!..
Она озадаченно посмотрела на меня. — Мой господин недоволен?
— Нисколько. Просто…
— Или, может быть, я могу помочь в вашем офисе? Я могу регистрировать документы, я могу работать на компьютере, я могу отвечать на звонки, записывать сообщения. Я могу подать документы в суд. Я могу работать у вас клерком шесть лет, потом стать младшим адвокатом и работать с вами.
Она пристально посмотрела на меня, и я мельком увидел Сару в полном облачении, выступающую перед ошеломленным судьей Клоуком и вытаращенными глазами двенадцати присяжных.
Мэри окликнула нас. — Мне очень не хочется прерывать этот разговор, но мы с Джоном-Клодом очень скоро уезжаем, и перед отъездом нам хотелось бы прояснить вопрос с имплантатом Карен Байт.
Я рассмеялся. — Золотой рудник.
Не обращая на меня внимания, она обратилась к судье Клоку: — Ваша Честь, то, что я хочу сказать сейчас, - интересное примечание к этому судебному разбирательству. Это займет всего минуту. Если Ваша Честь позволит нам?
— Без возражений, пожалуйста.
— Спасибо, Ваша Честь, — сказала Луиза. — Начнем с истории. В последние годы XXI века группа японских геологов обследовала весь земной шар с помощью спутника в поисках залежей колониума. В Нью-Йорке их директор зашифровал их находки в мозговом имплантате, который они вставили в мозг квалифицированного курьера, некой Карен Байт. Она должна была доставить эту полоску в Хьюстон, где ее расшифруют с помощью специального декодирующего устройства. Имплантат так и не был доставлен к месту назначения. Курьера подстерегли Берл Доггер и его банда. У него не было возможности расшифровать имплантат, поэтому он держал Карен в плену, пока она не умерла при родах, отдав миру сына Берла Рорка. После ее смерти Берл вырезал имплантат из ее мозга и убрал его на хранение. Вот этот имплантат. Они показали нам тонкую полоску блестящего титана.
— Это единственная запись японской разведки, — сказала Мэри. — Все остальные заметки, записи и соответствующий персонал были потеряны более ста лет назад, когда «Гольян» взорвался и забрал с собой жителей Нью-Йорка. Она протянула полоску Саре. — Сара была дешифровальным аппаратом, который долгие годы ждал этого в Хьюстоне. Но этого не произошло. Но сейчас она здесь, надеюсь, снова в хорошем рабочем состоянии, и мы попросим ее расшифровать его, если она сможет.
Грациозным, почти томным движением андроид - гейша запустила руку в складки кимоно и сунула металлическую полоску в невидимую щель где-то на груди.