39.
Танька позвонила. Наконец-то! Первая и пока единственная из всех Алькиных знакомых. Она нарочно сама не звонила никому (кроме мамы, редактора, ну, и Румянцева) с самого начала болезни. Ждала, думала: кто первый вспомнит о её существовании, тот, значит, и настоящий друг. Глупо, конечно. Совсем детская проверочка. И всё же…
– Ой, Алька, ты живая, – обрадовалась Татьяна, когда она алёкнула в трубку. – Мне папа тогда сразу сказал, что видел тебя. Что ты была почти в обмороке и с глазами, как у окуня. Я сразу не стала тебе звонить, чтобы зря не беспокоить. Несколько дней переждала, пока оклемаешься. Сейчас-то как себя чувствуешь?
– Лучше, чем было, но в целом отвратительно. И Талька тоже болеет. Вы-то не заразились?
– Не-а. Слушай, мы с Ксюхой в тот раз возвращались. И трезвонили в дверь, и ногами колотили. Ты так крепко уснула, что ли? Или уходила куда?
– Ага, – сказала Алька, – уходила. В астрал.
40.
Все течёт, все изменяется. Красноглазая зараза прошла. Правда, яркий свет Алька так и не переносит. Пришлось заказать очки с коричневыми стеклами. Но это ничего, это даже стильно.
В своих новых очках она вышла прогуляться до магазина и встретила Алёну. Сразу вспомнила про Ваську. Спросила:
– Ну, как мой протеже? Ходит на занятия?
– Ходит, – сказала Алёна. – Только с ребятами никак не сойдётся. Хочет быть первым, а ведь в студии все равны, все талантливы. Ребята выскочек ох как не любят. К тому же, – она понизила голос почти до шёпота, – ворует он помаленьку.
– Как – ворует? – изумилась Алька.
– А вот так. Всё, что плохо лежит… Глаз да глаз нужен. Его ведь и в школе за воровство били.
– Он вам рассказал?
– Догадалась. Все эти его вопросы о грехах…
– Алёнка, – поинтересовалась я, – а Вася спрашивал тебя, откуда взялся бог?
– Спрашивал. Он всех об этом спрашивает.
– Ты ответила?
Алена покачала головой.
– До сих пор размышляю. Вот ведь заставил мальчишка думать над вопросом. Философ…
Я поправила:
– Поэт.
========== 41. ==========
«Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет. На дворе трава, на траве дрова, раз дрова, два дрова, три дрова, не руби дрова на траве двора. От топота копыт пыль по полю летит, от топота копыт пыль по полю летит». Алина Ярцева отрабатывает дикцию. Она работает на радио. Вместе с Ларисой Леонидовной, тётенькой в седых кудряшках. Та вроде как редактор, но на самом деле Алька творит всё, что считает нужным, а она ей не мешает. Делает то, что делала и раньше, – начитывает объявления и официоз. У Альки в кожаном чемоданчике величиной с книжку кассетник и ладненький, похожий на детскую игрушку микрофон. Весь этот набор называется «репортёр». Она снова бегает сломя голову по заводам и школам, часами просиживает в общественной приёмной при мэрии, распивает чаи с полусумасшедшими старухами-ветераншами. И всё это доставляет ей невыразимое удовольствие. Оказывается, чтобы ощущать себя счастливой, она должна быть загружена работой по макушку. Алька торчит в студии чуть ли не до полуночи: подчищает, монтирует, переписывает с кассет на большущие бобины. Рвёт пленку, ломает и портит устройства, закупленные муниципалитетом не ранее, чем при царе Горохе. Радийный мальчик – тот, что отвечает за аппаратуру – поначалу недовольно бурчал: мол, при одной Ларисе спокойней жилось, час отработал – и сиди себе, паяй примусы. То есть, телевизоры соседские – ремонтировал он их, шабашил. Но потом то ли привык к напряжёнке, то ли понял, что классные передачи получаются.
Кстати, он очень славный, и зовут его Славик.
9 марта
Была я на концерте всяких-разных областных рок-знаменитостей. Там выступали и «Ключи». У Финиста отросли волосы почти до плеч, белые-белые в синеватом освещении сцены. Красив до невозможности! Люблю его безумно, безумно.
10 марта
Прослушала вчерашнюю запись на свежую голову. Хм-хм!