- Глупо, - отрезала она. - Очень глупо. Выиграл пару минут, продлил свои мучения — и что дальше? Я же говорила: человеческим оружием меня не убить. Никаким — и живым оружием тоже!
- Разумеется. Тебя он не тронет — он убьет меня.
- Что?!
- Как только я снова вырублюсь, Топотун свернет мне шею, - объяснил Урфин. - Ты не можешь сожрать меня мгновенно, это мы уже выяснили. Тебе нужно время. А он — может.
Топотун, совершенно в этом не уверенный, оскалил клыки и постарался изобразить самый свирепый вид, какой был ему доступен. Старания его, скорее всего, пропали втуне — вряд ли Келемринда вообще различала такие детали.
Ведьма с шипением рванулась к ним. Быть может, стоило подпустить ее поближе — но сил на игры уже не было; Урфин просто выхватил зажигалку и ткнул живым огнем ей в лицо.
- Стой где стоишь!
Келемринда отпрянула. Огня она в самом деле боится; хоть это радует.
- Интересно, - неторопливо проговорил он, - если я умру в тот момент, когда ты будешь во мне — что случится с тобой?
И напрягся, пытаясь перехватить ее реакцию.
Судя по обрывкам ее мыслей, ничего страшного, к сожалению, не произойдет. Она определенно не погибнет, даже серьезно не пострадает; однако ощущения будут не из приятных. Что важнее — на некоторое время она потеряет контроль над марранами. Если они быстро сориентируются и сообразят, что делать…
Должны сообразить. Они ребята храбрые и неглупые — да и он их кое-чему научил.
Но главное — если он умрет раньше времени, она ничего от него не получит! Эта мысль была для Келемринды по-настоящему невыносима. Здесь, в нашем мире, она замерла в неестественной неподвижности, с бесстрастным лицом — но там металась, словно тигр в клетке. Или кошка, которую накормили куском мяса на веревочке. Знакомая картина, только раз в пять сильнее прежнего: голод, нетерпение, ярость — и гастрономические восторги в его адрес, которыми он уже сыт по горло.
- Как же так? - проговорила она наконец с какой-то детской растерянностью в голосе. - Это… бессмыслица какая-то! Тупик! Так нечестно!
Тут Урфин не выдержал. Должно быть, это была нервная реакция: его затрясло от смеха, он привалился к Топотуну, тихо сползая на мост — хохотал до слез, и все не мог остановиться.
- Детка, а кто тебе сказал, что я буду играть честно? - едва выговорил он, утирая выступившие слезы.
Келемринда молчала. Лицо ее утратило всякое выражение; лишь временами по нему пробегала какая-то рябь, словно Урфин видел не саму колдунью, а ее отражение в воде. Ему было очень нехорошо; перед глазами все расплывалось, подступала тошнота — он чувствовал, что снова подняться, скорее всего, не сможет.
- На самом деле, - заговорил он, стараясь на чем-то сосредоточиться и удержаться в сознании, - все по правилам. Я, конечно, этих ваших законов не знаю — но, когда бог Солнце рубил головы змею, вряд ли он делал это голыми руками. Значит, пользоваться оружием не запрещено. А уж как использовать оружие — мое дело.
- Вот именно! - прошипела Келемринда. - Ты не знаешь закона! Ты вообще ничего не знаешь! Полез туда, где ничего не смыслишь, несчастный…. человек! И что теперь делать? Почему ты не можешь просто…
- Просто расслабиться и дать себя сожрать? Ну извини. Не могу.
Келемринда снова застыла, неестественно накренившись, словно сломанная механическая игрушка. Явно о чем-то напряженно размышляла — но перехватить ее мысли ему больше не удавалось. Смотреть на нее было тошно; и Урфин отвернулся и стал смотреть в небо.
День уже клонился к вечеру. Солнце казалось тусклым, его затягивало какое-то марево — как будто Солнечный бог хмуро взирал с небес на своего неудачливого подражателя.
И все-таки здесь было солнце. И небо нормального человеческого цвета, и прочная опора под ногами. И воздух, полный ароматов: смола, хвоя, влажная земля — никогда прежде он не замечал, что в лесу столько запахов… Как же хорошо жить! Просто жить — хотя бы вечность на клочке земли…
- На самом деле времени у тебя не так уж много, - прозвенел нежным колокольчиком девичий голос над самым его ухом.
Урфин отшатнулся, судорожно сжал зажигалку — и в следующий миг обнаружил, что поднять руку уже не хватает сил.
- Да успокойся! - с гримаской проговорила фея. - Не собираюсь я тебя трогать. Считай, что у нас перемирие. Я хочу тебе кое-что объяснить.