***
Кэрол и София помогли ему выбраться на берег, поросший зеленой травой. Несколько минут Дэрил кашлял, отплевывался, вытряхивал водоросли из волос, просто лежал на спине и смотрел в безоблачное небо. Все, происшедшее в последние несколько часов, казалось ему каким-то фантастическим сном.
Лишь высокий столб дыма, поднимающийся с той стороны, где стоял дом Гринов, напоминал, что это все-таки был не сон.
Они обнялись, все втроем, и сидели так долго-долго; а потом Дэрил вспомнил о том, что собирался сказать Кэрол, но из какой-то дурацкой робости промолчал. И только теперь, задним числом, ему сделалось страшно — страшно при мысли, что он мог не вернуться, и она никогда бы об этом не узнала!
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Знаю, Дэрил, — ответила она. — Я тоже тебя люблю.
========== Эпилог ==========
Десять дней спустя
Автомобиль въехал в ворота, висящие на одной петле, проехал мимо огороженного желтой полицейской лентой пожарища, свернул налево и остановился у ограды семейного кладбища.
— Спасибо, здесь я выйду, — сказал старик.
— Вас подождать? Оплата по счетчику…
— Не нужно.
Таксист поднял удивленный взгляд. Старик выглядел не просто дряхлым и слабым: честно говоря, выглядел он попросту умирающим. Он же еле на ногах стоит! Как доберется отсюда домой?
— Не нужно, — повторил старик. — Поезжайте.
Говорил он с трудом, и тихий, шелестящий голос его был едва слышен; но в голосе этом слышалась такая внутренняя сила, что таксист не решился ему перечить.
Он помог старику выйти из машины, получил свою плату и покатил прочь, а старик, тяжело опираясь на трость, заковылял к могилам.
Стоял один из последних дней бабьего лета — уже нежарких, но теплых, солнечных и каких-то особенно приветливых дней. Идти без поддержки было тяжело; через каждые три-четыре шага старик останавливался и отдыхал. Временами накатывала слабость и головокружение. И все же после многих дней заточения в пропахшей лекарствами квартире он радовался свежему воздуху, запаху земли и скошенной травы.