— А затем, что она была незаконной и даже абсурдной!
— Но работала.
— На галактическом уровне не должно быть неразберихи, когда никто не знает имени человека, управляющего государством, а легитимный правитель вообще находится не пойми где! Ты понимаешь, что устроил тут сумасшедший дом?!
— Да какая теперь к демонам разница?! — Тут уже и у меня сдали нервы. — Думаете, это все просто так?! У меня есть дела важнее, чем…
— Управление государством?!
— Именно. Грядет апокалипсис! Он уничтожит все! А вы суетитесь в своем муравейнике, выясняя, кто должен стоять у власти, и даже не замечаете, что над вами занесен гигантский сапог, и совсем скоро всем будет не до этих мелочных распрей!
Я знал, что не должен раскрывать тайны, но министр не оставлял выбора. На секунду я позволил себе поверить, что он проникнется, задумается и… отойдет с моего пути.
— Апокалипсис? Где-то я это уже слышал… — пробормотал министр и почесал затылок. — Ах да, это было в отчете, который мы пару часов назад получили из Долины Жизни. По версии медиков, ты невменяем и нуждаешься в лечении, но лично я не уверен. Возможно, это умелая симуляция. Так что куда тебя отправят, в больницу или в тюрьму, вопрос весьма спорный.
— Прошу вас, остановитесь и дайте мне пройти, — через силу выдавил я, заведомо зная, что меня не послушают. — Я не враг нашей галактике и уж тем более не псих. Я просто хочу помочь.
— Ты уже достаточно всем помог. Мне перечислить твои «неоценимые заслуги» перед государством? Я говорил Фригге, что тебя надо упечь далеко и надолго, но она упиралась. Что ж, теперь её здесь нет, и я наконец-то положу конец твоему сумасбродству. И молись, чтобы я принял тебя за психа. Хотя не думай, будто в больнице ты будешь рисовать картиночки под наблюдением доброго доктора. Лечение психотропами, знаешь ли, далеко не самая приятная вещь на свете.
— Вы в самом деле считаете, что вам по силам меня удержать?
Мой гнев достиг апогея, и говорил я почти шепотом, больше всего на свете боясь сорваться. Апокалипсис не за горами, близкие гибнут один за другим, я понятия не имею, что делать, а какие-то напыщенные идиоты еще и пытаются помешать. Ведь я же и их хочу спасти в том числе! И это вместо благодарности — выбор между тюрьмой и больницей. Эти глупцы сами роют себе могилу, и всему миру заодно!
К глазам подступили слезы: я не хотел применять силу, чувствуя, что если спущу курок, то уже не смогу остановиться.
— Последний раз прошу, отойдите. Не хотите мне верить, просто подумайте: я могу взорвать тут все щелчком пальцев. Вам нужны жертвы? И я сам не знаю, как далеко могу зайти, если дам энергии выход. Прошу, давайте обойдемся без бойни. Я не хочу всего этого, правда. У меня очень мало времени и очень много проблем, и я уже сам не свой последние дни. Не провоцируйте меня на безумные поступки.
— Пытаешься нас запугать? Неплохая попытка, но все-таки… слабовато. Ты ничего не сделаешь: кишка у тебя тонка. Устроить бойню в главном дворце галактики? Даже если у тебя и свинтило крышу, то не до такой степени…
— Уверен? — одними губами спросил я, закрывая глаза и бросая все силы на то, чтобы сдержаться:
«Надо продолжать переговоры. Министр прав — нельзя так далеко заходить. Надо решить все мирно, без жертв».
Но в глубине души я уже понимал, что потерял контроль, и когда произойдет выплеск — всего лишь вопрос времени. Пересмешник раскалился так, что жег кожу прямо через одежду.
«Нет, надо успокоиться, надо взять себя в руки…»
Но было поздно. Я дошел до того состояния, в котором Брюс Беннер, наверное, превращается в Халка. Во мне, по счастью, огромный зеленый монстр не прятался. У меня был припасен сюрприз пострашнее: вся мощь нейтрального артефакта.
— Абсолютно.
Министр самодовольно ухмыльнулся, и этой ухмылкой подписал себе приговор.
— Так давайте проверим.
Я не договорил, а за моей спиной уже прогремел взрыв, уничтоживший добрую половину бойцов.
***
Я даже сам не мог до конца понять, по моей ли это произошло воле, да и не особо стремился к этому. Странно, но мне вдруг сделалось все равно.
Я словно находился во сне — во сне замедленном и очень странном. Мне казалось, весь дворец заполнен водой или, скорее, какой-то другой прозрачной и вязкой жидкостью, которая затрудняет движение, делая каждый шаг невыносимо тяжелым. Взрывы продолжали греметь, но я их не слышал, как не слышал и воя сирены, панических криков и, наверное, много чего еще. Вместо этого в сознании рождались странные, чуждые нашему миру звуки.
Само моё восприятие преобразилось, краски поблекли, и я словно пробирался сквозь тусклые, призрачные развалины, а люди мелькали зыбкими тенями, точно фантомы. Я уже даже не знал, что это: чудом изменившаяся реальность или галлюцинации.