«Нет», — возразил я, прикрыв на мгновение веки.
«Поэтому я и поступила проще. Ричард знает, что он ничего не помнит, и это — правдивые знания. Пичкать его мозг подделкой было рискованно. Так что я поступила разумно».
«Как и всегда. Только Ричарду от этого не легче. Он страдает, это за милю видно!»
«Хочешь, чтобы я с ним нянчилась и читала ему сказки на ночь?»
— Лучше заткнись.
Эту фразу я нечаянно произнес вслух, очень тихо, но угрожающе.
— Ты не в себе, Локи.
Ника перешла на вербальное следом за мной.
— Именно. — Я говорил сквозь плотно сжатые зубы, и, наверное, это звучало странно. — И горе вам всем, если сейчас я не выдержу и сорвусь.
— Тебе тоже мало не покажется, — заметила Ника, присев рядом со мной. — Так что возьми себя в руки: это важно. Все-таки, если тебе довелось владеть артефактом, надо либо держать чувства в узде, как это делала Фригга, либо…
— …вовсе от них отказаться.
— Думаешь, я лишила себя эмоций только из жалости к своей нервной системе? — Ника глянула на меня, и на миг в её ледяных глазах будто сверкнуло что-то, от чего меня пробрало дрожью.
— Ну, Криста мне так говорила.
— Криста? Что она знала? Хотя, эта причина тоже сыграла роль. Мне ужасно хотелось освободиться от самой себя. Я с детства была ранимой. Все находило отклик в моей душе. Редкий день проходил без того, чтоб на моих глазах не блестели слезы. Меня задевало все, и я не могла спокойно смотреть на несправедливость, даже если она не имела ко мне отношения. И у меня никогда не было друзей: тяжело общаться с девчонкой, которая в любую секунду может расплакаться. Только сестра всегда была рядом. Говорила, что понимает меня, что сама все чувствует и переживает. И потому, когда она меня бросила, я пришла в отчаянье. Но я выбрала этот путь не только, чтобы мне стало легче. На это была более веская причина.
— Какая?
От такой откровенности у меня перехватило дыхание. Когда Рэй вспоминал своё прошлое, его можно было понять — все-таки он человек. А Ника всегда казалась скалой, твердой и непреступной. И я даже на миг не допускал мысль, что настанет день, когда она заговорит со мной о личном, расскажет свою историю.
— Приняв артефакт, я на себе испытала всю его мощь. Ты сам владеешь Пересмешником и потому знаешь, что происходит, когда перестаешь себя контролировать.
— Артефакт тоже выходит из-под контроля и творит то, что велит ему твое сердце. А ты не можешь его остановить, и вынужден просто наблюдать за этим кошмаром.
— И чем сильнее эмоции, тем сильнее последствия. А теперь представь, что мог натворить артефакт, подпитываясь моими чувствами, учитывая, что я так легко теряла контроль. Темный артефакт, вдобавок ко всему прочему.
— Это было бы… — Я задумался, подбирая нужное слово.
— Убийственно. Выйдя из себя, я могла бы сотворить жуткие аномалии, остановить которые не сумела бы даже Фригга. Я могла бы уничтожить несколько планет, могла бы навлечь беду на всю галактику. Я не хотела этого, и потому стала бесчувственной. Да, я могу убить, когда мне это выгодно. Но я не разрушаю ничего просто так, чтобы снять напряжение — у меня его не бывает. Моя бесчувственность — сдерживающий механизм. Отказываясь от эмоций, отказываясь от нормальной жизни, я спасала всех вас от последствий моих истерик.
— Ого. Не знал, что все так…
— Я рассказала это к тому, чтобы ты понял, насколько твои срывы опасны для окружающих. Особенно сейчас, в преддверии апокалипсиса.
— Я в курсе! Фригга мне все время пыталась это вдолбить!
— Видимо, она потерпела фиаско.