К моменту этому отправили уже Даньку со Степашкой на печь. Намаявшаяся за день девочка почти спала, а мальчонка, свесившись с печки, восторженно внимал тетке Настасье (*).
У старика была дочь-красавица. Жил он с нею тихо и мирно, пока не женился на одной бабе. А та баба была злая ведьма. Невзлюбила она падчерицу, пристала к старику: «Прогони ее из дому, чтобы я ее и в глаза не видела!»
Старик взял да и выдал свою дочку замуж за хорошего человека. Живет она с мужем да радуется и родила ему мальчика.
А ведьма еще пуще злится, зависть ей покоя не дает. Улучила она время, обратила свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала ее в дремучий лес. В падчерицино платье нарядила свою родную дочь и подставила ее вместо настоящей жены. Всем глаза отвела — ведьма же во что хошь, в то и заставит людей поверить! — ни муж, ни люди, никто обмана не распознал.
Ведьмина дочка к ребенку и близко не подходила, не кормила его. Тут старая мамка одна и смекнула, что беда случилась. А сказать боится.
С того самого дня, как только ребенок проголодается, мамка понесет его к лесу и запоет:
Арысь-поле! Дитя кричит, Дитя кричит, есть-пить просит.
И тут Данька не выдержал и тихонечко, чтобы никто не услышал, подпел: «Арысь-поле, дитя кричит, пить-есть хочет!» — так было здорово! Однако же сказительница услышала и быстро, но внимательно глянула на мальчонку. Тот почувствовал себя неуютно от пронзительности голубых глаз не такой уж и старой сказочницы — всего-то двадцать с небольшим годков недавно исполнилось, да и спрятался подальше на печку. Тем временем сказ продолжился:
Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкурку под колоду, возьмет мальчика, накормит. После наденет опять шкурку и убежит в лес.
«Куда это мамка с ребенком ходит?» — думает муж. Стал за нею присматривать и увидел, как Арысь-поле прибежала, сбросила с себя шкурку и стала кормить малютку. Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил ее.
— Ах, что-то дымом пахнет. Никак моя шкурка горит? — говорит Арысь-поле.
— Нет, это дровосеки лес подожгли, — отвечает мамка. Шкурка и сгорела. Арысь-поле приняла прежний вид и обо всем рассказала своему мужу.
Тотчас собрались люди, схватили ведьму и сожгли ее вместе с дочерью.
А Данька так и уснул, не дослушав сказание, и уж тем более не видел, как перед уходом о чем-то шепчется тетка Настасья с Лизаветой Ивановной.
(*) Текст русской народной сказки приведен в изложении А. Ремизова «Заколдованная мать».
========== Глава 4 ==========
А наутро пришел отец Онуфрий. Село-то, где жил Данька, было побогаче иных городов, церковь тоже была небедная, и батюшка соответствовал ей и степенностью, и габаритами – дюже широк в плечах был, будто и не святой отец, а в забое день-деньской стоял, да и в талии не уступал. Однако ж любили его на селе – хороший он был священник, справедливый. И лишнего не брал, и промахов не спускал, и не усердствовал излишне. Бедным такоже помогал – и без платы крестил-хоронил, и, бывало, одежонку всякую подкидывал да денег немного. Только вот не было у него матушки, хоть и в годах уже. Ежели спрашивали причину, то смотрел сурово и отвечал, что не указал Бог ему еще жену, а раз не указал, значит, негоже на ком попало жениться. Вот и рукоположился на священничество в безбрачии. Правда злые языки болтали всякое непотребное про батюшку – мол, проклят он, вот и не женится, а может что и похуже, но Лисавета Николаевна страсть как не любила этих слухов и всячески их пресекала. Негоже на божьего человека наговаривать.
Как только отец Онуфрий переступил порог, у Даньки кусок пирога в горле застрял, да сердце защемило – ой, не к добру пришел батюшка. Пока Петр Матвеич степенно приветствовал священника, Лисавета Николаевна быстро закрутилась, доставая мясо закопченное, да всякие соленья-маринады, да наливочки – все знали, что от чарочки святой человек не откажется. Чай, не каждый день такой важный человек в дом приходит.
Выпили Петр Матвеич с отцом Онуфрием по чарочке, потом еще поговорили о жизни, о том, как зима в этом году проходит. Лисавета Николаевна все крутилась вокруг – то чего подвинет, то чаю нальет, а потом смирно присела в уголочке, поправляя теплый плат на плечах – послушать, да если что понадобится – принести.