И вот их желание выросло, вылупилось — полетело во вселенную, примерно как рассказывалось в статье, которую читала Лида, — и нашло свой источник, саму Гату.
Нашло, упало, лишило воли, опрокинуло в воду — и едва не убило.
Нить зашевелилась, свернулась, затянулась в крепкий узел.
— Шутки с таким плохи, — выдохнула Гата и, вернувшись в комнату, открыла ноутбук. — Отправишь, а оно отразит и вернет. Надо как-то осторожнее…
Первым делом она стерла из рассказа «пусть он утонет».
И через полчаса раздумий набрала новое примечание: «Володя обижается на хулигана Петухова, но тут его случайно толкает другой одноклассник и сбивает с волны обиды. Этот одноклассник просит дать списать математику. Володя забывает желание отомстить Петухову и начинает хотеть получить пятерку по математике, а то у него последняя была тройка”.
К вечеру рассказ был переписан и перечитан.
Правда, Гате думалось, что идея с «от тройки к пятерке» тоже слишком уж близко лежит к ней самой, к автору. И хотя эмоций в эту идею она не вкладывала никаких, ни негатива, ни радости, но этот выглядящий безопасным выход казался ей блеклым и в чем-то неправильным.
«Ощущение, будто торгуюсь с пустотой, пытаясь впарить ей связку бус, — проворчала Гата, закрывая ноутбук. — Но, в конце концов, не так много я у нее прошу — чтобы больше никаких мистических падений в воду, необъяснимых телефонных звонков и прочих связей, берущих за горло. Завтра пошлю Сереже новую версию… Держи, пустота, нейтральное желание. Отрази и… пожалуйста, ответь или тишиной, или чем-то тоже нейтральным».
Глава 10
1
Вопреки ожиданиям, спала Гата хорошо. Когда она открыла глаза и обвела взглядом залитую теплым светом комнату, потянулась, с удовольствием заметив, что ни одну мышцы в ногах не свела судорога, — и почувствовала себя прекрасно отдохнувшей. Со двора доносились смех и радостные вскрики детей, которых вывели после завтрака на свежий воздух, чтобы они нагуляли аппетит перед обедом.
Еще немного понежившись в постели, бездумно полистав новости социальных сетей, проверив подписки на ЮТубе и даже просмотрев в обновлениях ролики длиной строго до пяти минут, Гата, наконец, вылезла из постели. Касаясь вялыми пальцами то стен, то уголков мебели, она поплелась умываться.
Выходной начинался с приятной солнечной истомы. Гата с просыпающейся радостью ловила бодрость — запах апельсинового мыла, аромат свежезаваренного кофе, хруст оторванного листа салата…
Настроение поднималось с каждым укусом бутерброда, с каждым глотком кофе. Тревоги и страхи последних дней, вся и нервотрепка и смятение отступали перед поднимающейся в душе теплотой, которой в какой-то момент Гате стало с избытком, захотелось поделиться с кем-то.
Помыв посуду, Гата позвонила матери и сказала, что сегодня заедет на чай. В ответ сначала послушала упреки, что такие визиты нормальная дочь должна совершать чаще, чем раз в полгода и по желанию левой пятки. Потом упреки стали волнениями — не случилось ли чего у непутевой дочери, что она вдруг нуждается в своих родителях?
Гата выслушала весь привычный негатив, не реагируя на него. Она лишь на некоторые особо требовательные слова матери тихо говорила «Неа» или «Угу», а сама тем временем поливала цветы. Упреков хватило на полив в кухне, волнений — на десяток горшков в комнате.
Когда же Алла Родионовна спросила: «Во сколько тебя ждать?», Гата быстро прикинула расстояние, транспорт, вспомнила прогноз погоды…
— После обеда, мам.
— Можно подумать, я плохо готовлю, что ты моих обедов избегаешь, — немедленно фыркнула Алла Родионовна. — Выехала бы прямо сейчас, я бы как раз все сделала. Картошки бы пожарила — нормальной, а не как ты себя травишь какой-то химией из пакетов.
Гата не стала спорить. Попытка как-то оправдать свой образ жизни привела бы к пустым разговорам на одну из тем: или как плохо живут вообще все, или как плохо живет конкретно Гата. А у нее было слишком хорошее настроение теплым летним днем, спокойным и умиротворяющим, чтобы играть в эти скучные социальные игры.