Потом она увидела.
— За что?! — Павел безвольно выл и трепыхался.
— Смотри, — произнес Маркиз, выпростав правую руку из-за грузного белого тела. На костяные пальцы были нанизаны сочащиеся розовым соком глаза Павла. Татьяна была уверена — она знала — глаза сейчас смотрят на нее и… продолжают видеть.
— Вот за что, — атлант принялся в буквальном смысле слова разбирать человека на части, срывая с него пласты мяса и жира, выламывая кости и выдергивая кишки. Девочка, раскрыв рот, наблюдала за происходящим. На что она ненавидела отчима, но при виде такого конца ей на миг даже стало жаль этого ничтожного человека.
Впрочем, как и остаток его жизни, это продолжалось недолго. Не прошло, должно быть, и минуты, а на полу посреди гостиной вместо мерзкого толстяка возникла куда более мерзкая, источавшая невероятное зловоние куча его останков.
"Что же теперь будет со мной? — с запоздалым ужасом подумала Таня. — Меня ждет Ад, и там наверняка уже приготовили что-нибудь наподобие. Только в Аду это будет длиться не минуту, а целую вечность".
— Ну что ж, — Маркиз натянул перчатки и, перешагнув через дымящееся месиво из плоти, костей и внутренностей, приблизился к ней. — Здесь нам больше нечего делать. Идем.
— Постой. Я хочу спросить кое-что, — Таня начала думать, сумеет ли она убежать. Да и можно ли вообще убежать от Ада?
— Спрашивай.
— Что меня ждет в Аду? Котел с кипящей смолой? Крюки и цепи? Вечное негасимое пламя?
Маркиз расхохотался.
— Это если бы он, — посланник Ада указал на то, что осталось от Павла, — попал туда, то познакомился бы со всем этим и со многими другими аксессуарами того же толка. А ты… ты будешь вместе с нами — жителями Ада — кататься на качелях сделанных из лиан и отдыхать на увитых плющом скамейках, наслаждаясь пением райских птиц…
— Но ведь это же как раз то, о чем я всегда мечтала! — радостно воскликнула девочка.
— Вот видишь, — улыбнулся Маркиз. — В жизни бывают и удачные совпадения. Идем же, — он взял ее за руку. Обоих окутало серебристое сияние. Через мгновение они исчезли. Лишь бирюзовое платье осталось лежать на полу, в шаге от груды человеческих ошметков.
Это было громкое дело. Смерть респектабельного бизнесмена, исчезновение его малолетней приемной дочери… Впрочем, особо громким дело стало лишь из-за способа, которым лишили жизни Павла Ковалева. Складывалось впечатление, что его заставили проглотить противотанковую гранату, а после, потянув загодя привязанную к ней леску, выдернули чеку…
Основной версией было предположение о появлении в городе банды сатанистов. Такой вариант идеальным образом объяснял жуткую картину, которую являло собой место преступления. Да-да, безусловно, сатанисты. Кто, как не эти сумасшедшие изверги, мог сотворить подобное с живым человеком? Это они раскурочили его тело, воспользовавшись каким-то чудовищным тайным кодовским оружием. А дочку похитили для своих отвратительных ритуалов. Страшно даже подумать, что могут сотворить с ней в затхлых питерских катакомбах, помнящих еще первых строителей города…
Да, то была основная версия. Она таковой и осталась, ибо за минувшие с тех пор годы вялотекущее расследование не сдвинулось с мертвой точки ни на йоту.
ИНТЕРЛЮДИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
— Ну, как тебе такое? — спросил Эйнари, закончив рассказ.
— Двойственное ощущение, — подумав, сказала девушка. — С одной стороны, это страшно — то, что сделал Маркиз. А с другой — он все сделал правильно. Таких негодяев надо наказывать. Я бы встала с Маркизом плечом к плечу.
— Ты даже не усомнишься в существовании Ада? — лукаво промолвил Тойвонен.
— Я усомнилась бы, если не одна фраза, — глядя ему в глаза, произнесла Ангелина. — Шрамы воспоминаний… Наше с тобой общение как раз с нее и началось. Я ведь и раньше это слышала. А информация, полученная из двух, не связанных друг с другом источников, уже на семьдесят процентов может считаться достоверной.
— На журналиста учишься?