А еще и тайное расследование Ямадзаки и Шимады зашло в тупик. Ему был необходим новый виток.
Своих подчиненных Хидзиката застал тренирующимися. Точнее, тренировался только Харада со своим отрядом. Чуть поодаль наблюдали за этим Нагакура и Соджи. Их-то троих Тосидзо и решил поднапрячь. Но чем ближе он подходил к Оките и Шинпачи, тем старательнее первый отводил лицо, делая вид, что смотрит в другую сторону. А второй делал вид, что накануне ничего не произошло. Только один Саноске остервенело размахивал копьем. Словно ему вожжа под хвост попала. А точнее, один смазливый юнец вызвал жжение чуть пониже спины. Про инцидент с возможной непринадлежностью этого самого юнца к миру сильных мужчин, самурай старался не думать. Упаси Ками, правда девкой окажется.
Хидзиката с скептицизмом посмотрел на столь сомнительный энтузиазм, а затем обратился к Шинпачи и Соджи.
— Сегодня отправитесь в город. Осмотрите место происшествия, опросите свидетелей. О всем доложите мне лично.
— Конечно, Хидзиката-сан, — на зрительный контакт с замом решился только Нагакура.
— Соджи, с тобой все нормально? — как бы невзначай поинтересовался Хидзиката.
— Не стоит беспокоиться. Все шикарно, — Окита не удержался под конец и все-таки съязвил, старательно отворачиваясь от заместителя командующего. Хидзиката попытался заглянуть ему в лицо, но тот повернулся в сторону казарм.
— Да что за детский сад? — начал закипать Тосидзо.
— Я стесняюсь.
— Чего? — ошалело уставился на него зам.
— Не чего, а кого. Вас, Хидзиката-сан. Вы такой прекрасный с утра. Чидзуру-чан едва до обморока не довели. Боюсь с ней рядышком от красоты такой расстелиться, — по мнению Окиты, разозлить Хидзикату таким способом куда менее травмоопасно, чем светить здоровенным синяком, который тебе, ко всему прочему поставила девчонка. Но это не точно.
— Да что б тебя, мелкий засранец, — не сдержавшись, Тосидзо сплюнул и зашагал прочь. — Жду от вас отчета, — злобно крикнул он напоследок.
— Мне показалось, или он покраснел? — спросил Нагакура. — Не из-за Чидзуру-чан ли? Или из-за твоих сомнительных намеков?
— Кто его знает, — ответил Соджи. — Пойдем лучше в город, все разузнаем. А потом найдем этого Сакурая. Он мне за вчерашнее должен.
Синяк жутко заныл.
***
— Она еще не умерла? Странно, — голос звучал далеко и гулко. — Ну, с такими ранами ей не долго осталось. Закончи здесь.
Мрак и холод окутал маленькое тельце. Металлический привкус крови перекрывал нарастающую головную боль от царящего вокруг смрада. Она медленно раскрыла слипшиеся от багровых сгустков чужой и своей крови глаза, подняла тяжелые веки. Размытый высокий силуэт стоял, склонившись над мертвым телом ее отца, которым девочку придавило. Это был мужчина, худой и бледный, с черной бородкой и самурайским мечом. Девочка запомнила «гостя» хорошо. Он не был в числе тех, кто напал на родовое поместье семейства. И рукоять его меча диковинная. Такую искусную работу не всякому мастеру сделать под силу. Это, пожалуй, единственное, что девочка хорошо запомнила, выжгла в памяти так, как выжигают клеймо раскормленным железом на теле раба.
— Ты слишком сильно хочешь жить, — мужчина склонил голову. — Даже мне трудно противиться этому сильному желанию столь маленького человека, который прожил недолгую жизнь на этой земле. Даже мне, Ангелу смерти.
А еще девочка запомнила глубокое ощущение отчаяния и бродящей рядом смерти, так и веющей от этого человека. Только позже малышка узнает, что видела в ту ночь не странствующего самурая, случайно забредшего в дом, нынче больше напоминающий кровавую баню. А самого настоящего Жнеца. Девочка смотрела на него через силу. Подступающее к горлу дикое отчаяние и боль куда-то резко пропали, на смену пришло все то же ощущение, только с другим привкусом, более яростным и диким. Девочке захотелось жить до отчаяния.