Все разошлись. Кто за дровами, кто за грибами, кто на охоту. Даже чародей отлучился по своим загадочным делам.
Ни Ивана, ни Юлию не стали привлекать к какой-либо деятельности, поручив охранять лагерь.
– Зачем его охранять, если стоит магическая защита? — спросил Иван.
– На всякий случай, — ответила Наталья.
Было очень скучно, и девушка жалела, что не напросилась на охоту вместе с Франциском. Или, на крайний случай, за грибами вместе с другими девушками. Иван сидя дремал у потухшего костра. Осторожно, чтобы не потревожить, Юлия вытащила его шашку из ножен.
***
Артур завис над чашкой чая, пытаясь в образах, видимых ему одному на поверхности, найти ответы на свои вопросы. Но то, что он видел, было весьма противоречиво и непонятно. Возможно, что виной этому был внимательный вопрошающий взгляд, направленный на него. Сколько колдун не пытался абстрагироваться от него, ничего не выходило. И, в конце концов, залпом выпив чай, Артур раздражённо посмотрел на сидящую напротив сестру.
Если в начале Роуз и пыталась поговорить с братом, то после прекратила попытки. Однако интерес никуда не пропал, и девушка, как могла, запасалась терпением.
– Я пока здесь поживу, ты не против? — спросил наконец Артур.
Роуз и без того догадывалась, что у брата проблемы, а этот вопрос стал ещё одним тому подтверждением. И безусловно это как-то связано с тем, что он поселился в столице в непосредственной близости от королевского дворца.
– Живи, — кивнула девушка.
– И ты это… прости меня.
Роуз едва не выронила свою кружку. Артур никогда, ни в детстве, ни когда они повзрослели, ни за что не просил прощения. Но внутри девушки вместо радости разгорелось злое недоумение. И потревоженные воспоминания, которые она пыталась несколько лет загнать как можно глубже, теперь, не сдерживаемые ничем, вырвались на свободу.
– Разве за такое можно простить? — полным яда голосом спросила она.
***
Солнце, проникающее сквозь кроны, уже приобрело золотистый оттенок и клонилось к западному горизонту. Похоже, он крепко заснул. Но проблема была отнюдь не в этом, а в пустующих ножнах. С весьма недобрыми мыслями Иван отправился на поиски вора.
Хенрик, стучащий топором неподалёку, не вызвал у него никаких подозрений, и Иван двинулся дальше. Искать долго не пришлось, так как воровка, не таясь, воинственно рубила кустарники чужим оружием.
Тихо подкравшись к ней со спины, Иван накрыл одной рукой ладонь, держащую рукоять, а другую сомкнул на правом запястье девушки, произнёс:
– Ага!
Она дёрнулась и попыталась лягнуть его ногой.
– Пусти! — не своим голосом крикнула Юлия, в панике пытаясь вырваться.
Иван и не думал её отпускать, но никаких действий не предпринимал.
– Ты зачем мою шашку взяла?
– Я только посмотреть! — испуганно ответила Юлия и, совладав с собой, продолжила: — Я бы её сама вернула!
– А родители тебя не учили не брать чужого? — спросил Иван. — Уж не из-за этого ты от них сбежала? И меч, небось, отцовский прихватила…
– Это мой меч! — возмутилась Юлия несправедливому обвинению.
Ведь он даже представить себе не может, как было сложно порой утаить оружие от зорких горничных и проницательного взгляда матери.
В этот момент хватка ослабла, и Юлия, обернувшись, молча отдала оружие Ивану. Тот, кивнув, вернул шашку в ножны и оставил девушку в одиночестве.
Стуча зубами, Юлия прислонилась к дереву, пытаясь успокоиться.
***