Чёрный дроу с пустым мешком через плечо буквально влетел в шатёр и сходу, пока не улеглись блестящие антрацитовые с красным окаймлением одежды, потребовал:
— Пятьдесят три жабы и двести восемьдесят бутылированных пиявок!
Его белые волосы были заплетены в длинную косу, но таким образом, что по линии носа закрывали почти всю левую половину лица.
— Это не ко мне, — покачал головой Ленц. — Пройдите по дороге в сторону центра и по запаху найдёте зверинец…
— Там этого нет, — дроу, бросив пустой мешок, а ещё сверху маленький полный мешочек на стол-колодец, скрестил руки на груди. — Через два часа зайду за товаром.
После чего развернулся и вышел из шатра. Фарида недоуменно посмотрела на Ленца, который в свою очередь задумчиво глядел на неё.
— Полагаю, моей ящерке не требуется подкормка, — сказала Фарида, чтобы нарушить неловкое молчание.
— У Вас ведь нет денег, — не то спросил, не то просто заметил сфинкс.
— А Вы хотите предложить работу?
— В некотором роде. Половину того, что он заплатит, если принесёшь всё это.
— Почему это всего половину? — спросила Фарида.
— Это не такое уж сложное задание, — пожал плечами Ленц. — А обратимый портал к Болотам я открою.
— Зачем к болотам? — удивилась девушка. — Ведь рядом лес.
— На Северном континенте жаб и пиявок можно найти только на Болотах, — со вздохом пояснил Ленц очевидную для себя вещь.
***
Тёмные занавески были плотно задёрнуты, отчего в комнате царил полумрак. По полу были расставлены кувшины, они же занимали стол и стул. Гоблин сидел на полу, спиной облокотившись на кровать, окуная перо в светящиеся золотистые чернила, и что-то записывал на лежащей у него на коленях дощечке.
Миэн, чтобы не упираться головой в низкий потолок, потолок, кряхтя от напряжения, всё же приземлился на пол у порога.
— Когда Жемчужный Замок не даёт кому-то пройти, то на это есть причины, — сказал Зунл. — А если ты его обманешь, то в следующий раз сам станешь ненадёжным.
— Следующего раза может и не быть, — ответил Миэн.
Зунл вздохнул. Он оказался на этой планете задолго до основного потока беженцев. Тогда не с кем было поговорить, так как его, в ту пору ещё ребёнка, никто не понимал. Зато, не ведая различий между снами и былью, река рассказывала ему удивительные истории. Но самым невероятным было то, что он разменял уже четвёртое столетие из отведённых для гоблинов двух. И он понимал, что обязан этим доверию, что оказала ему Жемчужная река.
— Знаешь, если бы не доверие, оказанное тебе… — покачал головой Зунл.
Как и сфинксы, он оказался в довольно щекотливом положении. Облик и жизнеописание этого человека не внушали доверия, но покровительство Бризариса приходилось учитывать. Река же хранила молчание по этому поводу.
— Я понимаю, — ответил Миэн.- Что ты хочешь взамен?
Гоблин задумался. Ни золото, ни бриллианты его не интересовали. Он находил смысл жизни в служении реке и создании любопытных вещей, вроде волшебного порошка, способного не только сделать кого-либо незримым, но и сотворить любую иллюзию.
— Хочу, чтобы ты оставил меня, а покое, — сказал Зунл и нарисовал, а воздухе перед собой череп, который расплылся золотой дымкой.
— Так и будет, — Миэн смотрел на серебристый шлем в своих руках.
В полумраке искажённые кривым зеркалом силуэты были почти неразличимы, зато золотистое сияние в отражении становилось значительно ярче. Гоблин не подал вида, что обеспокоен, но колдун это и так почувствовал.
— Если ты так ей доверяешь, то отдай его ей и всё, — указал на своего собеседника Зунл.