Природный страх перед всем, связанным с инквизицией, был беспощадно задавлен любопытством и офорием.
— Ладно, — кивнул я. — Даю слово, что расскажу вам всё, что смогу узнать. Считайте, что вы меня наняли.
— Кроме того, мне нужно удостовериться, что вы не станете ничего предпринимать, не согласовав предварительно действия со мной. — Капитан Харпер сделал шаг в мою сторону. Всего один, но это тоже дорогого стоило.
Я замолк. Нет, в его словах не было ничего удивительного, но… у него были основания полагать, что я что-то предприму. Эта мысль меня заинтересовала. Сердце забилось чуть быстрее, чуть глубже; любопытство распахнуло бездонную пасть.
— Клянусь именем и кровью, что буду спрашивать разрешения на любое своё движение, — сказал я, — пока вы будете мне платить.
— Прайс есть в вашем резюме? — поинтересовался Харпер.
— Ага. — Возможно, в детстве я и был идеалистом, но даже тогда я не оценивал себя дёшево.
— Мы согласны, — сказал доктор Тэлботт.
Похоже, деньги его мало заботили — он был заметно богаче своего спутника: об этом говорили запах его одеколона и дорогой покрой костюма. А приятный цвет лица и вежливость добавляли, что доктор Тэлботт найдёт другой способ расплатиться, если денег у него всё-таки не окажется. И мне чертовски понравилась эта его отчаянная жертвенность.
— Прекрасно, — заключил капитан и бросил на стол три золотые монеты. Конечно, он мне не доверял, но это было в порядке вещей. Я нехороший человек. Я лжец по своей природе. Со стороны инквизитора было весьма разумным исчислять степень моей исполнительности золотом.
Но такая проницательность не могла не злить.
— Присядьте и расскажите, чем я могу быть вам полезен, — сказал я.
В темноте им было неуютно, но я не собирался включать свет. Это была своеобразная маленькая месть за те сотни раз, когда меня слепили яркие лампы их кабинетов.
Доктор Тэлботт опустился на зелёный диван, инквизитор сел в стоящее рядом дубовое кресло. Он двигался с раздражающей лёгкостью — должно быть, запомнил расположение мебели, когда свет из коридора заливал комнату.
И его наблюдательность тоже здорово выводила из себя.
— День назад, — начал доктор, — мою жену похитили.
— Искать людей — задача инквизиции, — отозвался я.
— Мне бы не хотелось начинать официальное расследование, — подал голос Харпер.— Это довольно щекотливое дело.
— Ясно. — Я откинулся на спинку кресла. — Если хотите, чтобы я вам помог, не пытайтесь ничего скрыть.
Мои слова были адресованы Тэлботту. Мне нравилось, как тщетно он всматривался в темноту, пытаясь понять, где именно я нахожусь.
— Ничего плохого не случилось. — Доктор сцепил пальцы в замок. — Мы просто хотим защитить Джоан. Она погибнет, если кто-то узнаёт, в чём она замешана.
— Замешана?
— Именно, — выдохнул инквизитор. Судя по голосу, он не слишком любил выдавать информацию. — Моя сестра всегда требовала равных прав для людей и для заблудших. До брака Джоан была членом Общества Защиты Добропорядочных Граждан: писала стихи, раздавала листовки — в общем, ничего серьёзного. Она ушла пять лет назад, но до сих пор оставалась на связи с одним из членов этой организации.
— Ясно.
— Здесь довольно темно, вам не кажется? — неожиданно проговорил доктор Тэлботт.
Я пожал плечами. Мрак давал мне преимущество перед ними, но доходить до физического дискомфорта я не хотел. Не сегодня, когда мне было нужно, чтобы они говорили со мной откровенно.
Я бесшумно поднялся и шагнул к кремниевой лампе, стоявшей рядом с доктором Тэлботтом; он продолжал смотреть на моё пустующее кресло. Одного щелчка хватило, чтобы искра взвилась вверх, под абажур, и подожгла фитиль.