— Прости, я не специально.
Матушкин строгий взгляд говорил за нее красноречивей некуда: “Теперь-то ты, Сати, не отвертишься. Пойдешь к другу лэра Карола как миленькая, будешь ему улыбаться и строить глазки. А потом старый хрыч увезет тебя к демоновой бабушке на край света, и наконец моя материнская душенька будет спокойна”. Не дословно, конечно, так, в общих чертах. Откровенно говоря, уже не в первый раз я замечала за собой особенность без слов понимать окружающих. И очень странной была эта удивительная способность, немного пугающей. Иногда мне казалось, что я рехнулась, потеряла рассудок, но потом приходила в себя и жизнь шла привычным ходом.
Я вздохнула и состроила жалобный взгляд, совсем не хотелось обижать маму, она была самым близким моим человеком. И она права, это лэр Карол принял одинокую глубоко-беременную беглянку не взирая на ее спину, вдоль и поперек исполосованную причудливой вязью шрамов. Экий садист был мой ненаглядный папочка. И все равно, граф не побоялся укрыть маму, пусть и стребовал потом оплату самым постыдным способом. Мысли как всегда утекли не туда...
Видимо, обреченный вид выдал меня с потрохами, потому что взгляд родительницы сменился на победный. Вот умела же она не унывать и в любой ситуации держать лицо!
— Пошли, — слегка улыбнувшись сказала Мауриса и любезно подставила локоть, чтобы ее непутевая дочь ухватилась и не улетела вновь в какие-либо кусты. — Ты ведь все поняла, Сатияра?
— Да уж поняла, — нахмурилась я и обиженно засопела. Было очевидно к чему все идет, и все равно я упорно отказывалась понимать, зачем мне нужен покровитель. А матушка молчала, впрочем, как и всегда.
Мы шли совсем недолго: быстро преодолели сад, спокойно минули фонтанчик, обогнули старую мельницу.
— И что мы скажем? — нарушила повисшую тишину я. — “Лэр Карол, я пришла показаться вашему другу, чтобы он увез меня в свое захолустье, еще более захолустное, чем наше и сделал там своей любовницей в обмен на работу и кров?”
— Сати, прекрати, — шикнула мама и легонько пихнула меня локтем, а потом с грустью добавила. — Пойми одно, дочь, ты входишь в тот возраст, когда без защиты рода можешь оказаться в гораздо худшей ситуации, чем я. Если только “он” тебя найдет, все пропало…