— Абракадабра! — в третий раз произнёс Невероятный Джером, после чего распахнул крышку ящика и помог своей ассистентке выбраться наружу.
Почему-то Джим ожидал чего-то подобного. Блондинка стояла и продолжала скалить в улыбке острые зубки, посылать всем воздушные поцелуи и помахивать знакомым. Зрители неистово аплодировали ей и, конечно же, фокуснику, ведь это он сотворил это невероятное чудо. И хотя на животе не было и следа от пилы, рот тут же наполнился горечью, но притрагиваться к виски Джим больше не рискнул. Его мутило от этого шоу. Не время Хеллоуина, чтобы устраивать такие мясные фокусы. Барбара спустилась со сцены и прошла совсем рядом. Джим почувствовал флёр её сладковатых духов, алкоголя и тлена.
На сцену снова выскочил местный Шляпник, улыбаясь, будто кто-то растянул его рот скрепками.
— Ещё раз поаплодируйте Невероятному Джерому! Он действительно невероятен! Да-да! Отлично!..
Он представил следующего артиста, на сцену вышел лощёный парень во фраке и что-то запел, но Джим уже не слышал. Он снова осматривал публику, пытаясь убедить себя, что странные видения были вызваны исключительно алкоголем, а не… чем-то ещё. Всё казалось предельно нормальным, если так можно было сказать о клубе битком набитом убийцами, ворами и наркоторговцами. Его взгляд снова встретился с шалыми глазами блондинки. Барбара обнимала темнокожую красотку с длинными волосами и та отвечала ей взаимностью.
— Иди сюда, птенчик, — говорил взгляд Барбары. — Меня хватит на всех…
Мулатка тоже заметила Джима и довольно развратно забралась рукой в дыру на платье, но Джиму привиделось совсем иное зрелище и на секунду он выпал из реальности, снова переживая самые кровавые моменты представления, а очнулся, сжимая в руке опустевший стакан с остатками виски и колотым льдом. Мозг снова еле соображал.
Приглушённо играли музыканты. На сцену выскочил Шляпник и снова долго и бестолково раскланивался и жестикулировал. Джим был настолько расслаблен, что ему было почти всё равно.
— А теперь вишенка на торте нашей программы! — разорялся Шляпник. — Завершает этот чудный вечер парень, с которым опасно шутить, но с ним никогда не бывает скучно! Встречайте! Виктор Зсасз и его смертоносные кошечки!
Тощий бритоголовый Виктор вышел на сцену в сопровождении четырёх красоток и двух пистолетов. Джим действительно размяк, потому что не ожидал того, что последует за этим эффектным появлением.
Виктор вместе с красотками просто стал методично расстреливать зрителей, и уж теперь-то никто не смеялся.
В ответ откуда-то сбоку раздалась автоматная очередь. Джим упал на пол и выхватил пистолет. Люди в панике забегали. Совсем рядом заверещала женщина, зажимая рану на груди. Джим почти сразу опрокинул столик, едва ли надеясь, что тонкая столешница сможет уберечь его от пуль, и выглянул из укрытия. Автоматчик пришёл со стороны кухни, здоровый как шкаф и тяжёлый, он поливал зал градом пуль, прикрывая широкой спиной худую темнокожую женщину, которая тоже отстреливалась из-за живого укрытия. Серьёзные мужчины в итальянских костюмах стреляли и в тех и других. Все кто хотел, присоединился к перестрелке. Кто не мог — был либо уже мёртв, либо как Джим прятался в укрытии.
Всё это было, как в каком-нибудь старом фильме времён сухого закона. Так заманчиво было присоединиться. Как это было не правильно… Он же полицейский, чёрт возьми, но что он может в одиночку? Его попросту убьют.
Джим снова упал на пол и пополз между мёртвыми телами по залитому алкоголем и кровью полу в сторону выхода. Ему в плечо вцепилась Барбара, и с умоляющими глазами попросила вывести. Джим отважно потащил её из-под обломков стола, а за ней — выпавшую из распиленного торса смрадную гирлянда кишок. В ужасе, смешанным с запоздалым омерзением, он попытался оттолкнуть распиленную красотку, но она вцепилась в него мёртвой хваткой.
— Вытащи меня отсюда! — прошипела она, а её мёртвые глаза светились такой искренней надеждой, что Джиму стало почти больно, когда он всё-таки смог отцепить её руки.
— П-прости.
Он бежал к выходу на полусогнутых, перепрыгивая через обломки мебели и мёртвые тела. Он снова оказался в мёртвой тишине сгоревшей психбольницы, а в ушах у него всё ещё гремел гром перестрелки, рваные мелодии джазового оркестра и пронзительный смех Барбары, ножом летевший ему в спину.
Джим бежал прочь.
Скорее, скорее отсюда убраться. Рассказать всё Буллоку, капитану, всем. Преступность не исчезла. В Аркхэме содержат кровавые клубы. Он всё расскажет. Вот только высадит решётку из окна…
— Так ты не выберешься, — тихо сказал кто-то за спиной.
— Кто здесь?!
Джим сам не понял, как выхватил пистолет и выставил перед собой. На полу у дальней стены сидел бледный паренёк в полосатой пижаме пациента. Не подай он голос, Джим ни за что бы его не заметил.
— Моё имя Освальд, но другие зовут меня Пингвин, — чуть хрипло ответил он.