Фредерик фыркнул.
— Нет, я серьёзно. Не будь мудлом. Скажи ребёнку спасибо. Он не обязан был чужому мужику компрессы делать.
— Зигмунд Фрейд меня укуси… — под мрачным взглядом Абеля Фредерик не закончил мысль и перевёл взгляд на Галчонка. — Ну, спасибо тебе, Фрэнсис.
— Прозвучало, как-то ненатурально, Фредерик, но на первый раз сойдёт.
— Хорошо. Я потренируюсь на досуге. Перед зеркалом, — пообещал Фредерик, но без особого раздражения. Так, по привычке.
На самом деле у Фредерика было прекрасное настроение, даже несмотря на то, что совсем недавно он проснулся главным героем триллера. Он был ещё слаб, но по крайней мере, сыт, согрет и в относительной безопасности. Жизнь шла своим чередом. А после завтрака Абель загнал его обратно в постель.
— Властью данной мне дипломом хирурга-трансплантолога, приговариваю тебя к постельному режиму и освобождению от всех домашних дел на ближайшую неделю, — пафосно изрёк доктор Гидеон.
— Ты такой добрый, Абель. Ты всё-таки кого-то убил? Признавайся.
Несмотря на подозрения, Фредерик уже забрался под одеяло, благо постельное бельё Абель успел сменить.
— По твоей логике, Фредерик, серийные убийцы — самые добрые люди на свете.
— Ну да. Только эта доброта обычно вызвана подсознательным чувством вины. Другими словами, Абель, этих добрых людей совесть мучает.
— Думаешь психоанализировать меня, Фредерик? Я сам могу тебя психоанализировать. Хочешь?
Ему было безумно любопытно послушать измышления дилетанта, и вместе с тем, жутковато. А вдруг, угадает?
— Воздержусь, спасибо.
— Зассал? Это говорит в тебе гордыня. Боишься, что какой-то мясник, — так вы, мозгоправы, нас, хирургов, между собой называете, да? — возьмёт и вытащит из гения психиатрии все его мелкие комплексы и детские травмы.
— Что-то меня в сон клонит, — Фредерик ненатурально зазевался и накрылся с головой одеялом.
— — Ссыкло-О, — Абель ласково похлопал его через одеяло по заднице. — Ну, спи-спи. А мы с Френсисом пока поработаем.
Притворяться спящим Фредерику не пришлось, он вырубился практически сразу, а проснулся уже после полудня. Под боком снова лежал Буханчик, вытянувшись во всю длину своего кошачьего тела, пытаясь максимально занять абелеву часть кровати, но Фредерику не мешал, а потому остался неприкосновенен.
Абель и Галчонок как раз склонились над расстеленным на полу огромным чертежом, как над картой с сокровищем и с умными лицами водили пальцами по бумаге. Грэм тоже лежал рядом, закрыв своей головой одну шестую часть ценных сведений о дизельном генераторе, но видимо, никому не мешал. Периодически Абель высказывал что-то технически очевидное, а Фрэнсис серьёзно кивал. Ни дать ни взять полководцы, готовящиеся к сражению. Наконец, карта, то есть инструкция, была засмотрена до дыр и аккуратно вынута из-под собачьей головы.
— Так, сейчас мы будем его устанавливать и подключать. Отнеси в подвал инструменты и фонарь, а я принесу комплектующие. До вечера надо будет с этим разобраться.
Фрэнсис кивнул и пошёл выполнять поручение, а Фредерик снова задался вопросом, почему Галчонок его так беспрекословно слушается? Шантаж? Угрозы? Насилие?
— Выспался? — Абель наконец-то заметил слежку из-под одеяла. — Отлить хочешь? Фрэнсис как раз нашёл на чердаке мой детский горшок.
— Лучше налей мне чаю. И желательно, в чашку.
— Если что, горшок под кроватью.
Абель снял с петли в камине чайник и принялся за приготовление чая. В подвале гремел инструментами Галчонок. Фредерику действительно хотелось отлить, но пользоваться ночной вазой не позволяла гордость. В конце концов, он не ребёнок и они не в средневековье, хотя… Фредерик ещё раз окинул комнату, где самым современным предметом был фонарик с севшими батарейками, и только убедился в противоположном. Пока Абель, повернувшись спиной, шуршал чайными упаковками, Фредерик таки заглянул под кровать. Горшок стоял там, металлический и как всё на чердаке, антикварный.
— Вот твой горячий крепкий сладкий чай, как ты любишь, смотри на себя не пролей.
Фредерик в последний момент успел лечь обратно на подушку.
— Спасибо. Я смотрю, вы с Френсисом неплохо сработались, — заметил он, механически размешивая сахар.