Вместе со злостью ушел и кураж, а горечь и стыд пришли и остались. Она вдруг представила, какой смешной, маленькой и жалкой выглядела в Иорветовых глазах, со своей встопорщенной шерсткой и оскаленной мордочкой. Неудивительно, что он ее все-таки не убил. Посмотреть на разъярившуюся мышь, грозящую коту крошечной лапкой – зрелище, способное, как видно, позабавить даже того, кто живет на белом свете уже так долго…
И вернулась эта мерзкая, липкая тень – тень страха. Она, наконец, поняла, какую грань чуть было только что не переступила. Ее вновь затрясло.
Больше всего на свете ей хотелось запереться в ванне, расплакаться и не выходить до тех пор, пока все не кончится. Пока ЭТОТ не уберется из ее квартиры, пока не станет все опять, как было. Привычно, серо и понятно. Где никто не хватает за горло, не орет, не хамит и не заполняет собой все пространство, весь воздух вокруг. Не заставляет ее, Алису, за неполные два часа времени трястись от страха, от любопытства, от злости – бог знает от чего еще…
Но Алиса выпрямилась и, покусав губы, глубоко вдохнула и вышла из ванны, стараясь держаться так же прямо, словно неведомая сила по-прежнему давала ей и броню, и крылья, и нужные слова.
И шагнула в гостиную, как на ринг.
Иорвет сидел за столом, чуть сгорбившись – взлохмаченный, золотисто-смуглый, сухощавый, в этом нелепом синем полотенце на бедрах, угрюмый. Перед ним, на столе, лежала поднятая с пола деревянная толкушка, которую Алиса выронила во время их стычки, и стояли две бутылки пива, забытые Алисой в пакете у плиты. Запищал таймер духовки. Эльф едва заметно вздрогнул, вскинувшись на звук.
- Мясо, - сказала Алиса охрипшим голосом, - готово.
Они сидели за столом, друг напротив друга, и мрачно жевали. На Иорвете были те самые тренировочные штаны и знаменитый, влажный после быстрой стирки красный головной платок, закрывающий пустую глазницу и частично - шрам. В сочетании с голым торсом и босыми ногами это имело вид еще более подозрительный, чем полное боевое облачение скоя’таэля. Алиса, наконец, тоже переоделась в потрепанные «домашние» джинсы и майку, открывавшую все ее татуировки и синяки.
Эльф хмуро поглядывал на Алису исподлобья, но заговорить, похоже, не считал нужным. В какой-то момент, задержав на ней взгляд, он все же отложил в сторону свой кинжал, вытерев его о штанину, и взял сервировочный нож и вилку. Алиса молча отрезала от большого куска запеченной свинины еще один увесистый шмат и положила ему на тарелку. Жестом предложила добавить картошки. Не строя никаких мин, эльф молча кивнул. Алиса отрезала свинины и себе, зачерпнула из миски квашеной капусты. Потом, поставив на пол пустую бутылку, встала, подошла к холодильнику и достала оттуда еще две, полные.
Эльф ловко свинтил крышку со своей и засопел, словно в раздумье. Потом угрюмо покосился на Алису. Поднял свою бутылку, качнул ею в Алисину сторону недвусмысленным, понятным в любой вселенной жестом, и что-то буркнул на Старшей речи.
- Твое здоровье, - тем же тоном отозвалась Алиса, поднимая свою в ответ.
Помолчали еще. Эльф ел хоть и жадно, но в то же время не без изящества. Смотреть на него было не противно. Наоборот – хотелось накормить его еще чем-нибудь вкусным.
Алиса откашлялась, прочищая горло.
- Ну как, - спросила она мрачно. – Съедобно?
- Хм, - буркнул эльф. – Вполне.
- Но я бы добавил чернослив, - ворчливо сказал он спустя некоторое время.
- Тут уж кому как, — ответила Алиса, тоже отнюдь не сразу.
Паузами в этой застольной беседе можно было забивать сваи. Выдержав очередную, эльф, слегка скривившись, спросил:
- Что ты, черт тебя дери, имеешь против чернослива, bea
- Не я, - невозмутимо ответила Алиса. – Мои кишки.
Секунду он смотрел на нее, а потом не то хохотнул, не каркнул. Алиса, сыто отдуваясь, откинулась на спинку стула. И поняла, что курить ей не расхотелось. Скорее, наоборот. «Вот же блять, - подумала она с обреченной досадой. – Два года!..»
Подставила к холодильнику табурет, влезла на него и зашарила в нише наверху, в пыли и паутине.
Заначка была на месте.
Распечатав пачку, она демонстративно чиркнула спичкой о коробок и с наслаждением затянулась. В голове сразу зашумело, будто там прорвало невидимый водопровод, и всё вокруг словно поехало куда-то вниз и в сторону. Она знала, что это скоро пройдет, и потому просто сидела, растекаясь по стулу.
Иорвет смерил ее нечитаемым взглядом, потянулся к своему кисету, лежавшему на столе. Набив трубку, он покосился на спички, но все равно принялся возиться со своим кресалом, или как оно там правильно называется – Алиса не помнила. Комната потонула в дыму.