Gwi
Этой же d’hoine он не то, что не был нужен – он мешал ей, раздражал ее, провоцировал и намеренно злил, прощупывая и стараясь понять, что же с ней делать. Она должна была бы стараться от него избавиться любыми путями. Выдать своим неведомым местным властям. Попытаться отравить, усыпить, убить. Но почему-то она этого не делала.
Она зашила его рану, хотя он едва не задушил ее. Она предложила ему еду, пиво и горячую воду. Она искренне вспылила, когда поняла, что он не верит ей и не доверяет… Что это? Глупость существа, ни разу не сталкивавшегося с войной? Со смертью и опасностью? Обычная наивность юности, доходящая порой до абсурда?..
Но она не была юна – по человеческим меркам. Лицо ее, хотя и не было уродливым лицом старухи-d’hoine, все же не было и молодым… Он припомнил живые, темные глаза, под которыми, еле заметные, начинали собираться первые морщинки. Темные волосы, в которых пока не было седых нитей – но он знал, как это ненадолго. Он хорошо ее рассмотрел, пока она возилась со швами на его руке. Фигурка у нее была ладная, стройная – в его мире такой фигурой среди d’hoine могли похвастать или совсем юные девушки, или же чародейки… «Какого дьявола я вообще о ней думаю? – вдруг разозлился он, слушая тихий плеск воды, доносящийся из ванной, куда она прошмыгнула, очевидно, уверенная, что он спит и ее не слышит. – По-хорошему, надо ее связать и оставить в этой ее «ванной», и спокойно ждать, когда Цири заберет меня отсюда…»
И тут же, непрошенным видением, вновь перед ним возникло лицо этой d’hoine, и те ее слова: «Если так цивилизованная раса благодарит за гостеприимство – я очень рада за вас!» Как это ни было странно, но эта бессмысленная, такая смешная, детская отвага что-то шевельнула в его душе. Может, поэтому он сейчас лежит тут, никак не в силах отойти от мучительного сна, заставившего его вновь переживать…
Жажду жизни. Нелепую, невозможную. Взыгравшую тогда, когда дОлжно было бы достойно умереть.
Дверь в ванну отворилась. Маленькая d’hoine – Алиса, вспомнил он зачем-то ее имя, - выскользнула в коридор. Замерла на пороге комнаты… И двинулась к нему, осторожно и опасливо.
«Ну конечно, - подумал Йорвет, не шевельнув ни одним мускулом, но внутренне весь подобравшись. – Что на этот раз? Любопытство, или все-таки решила попытаться?.. И что же у тебя в руке? Нож, стилет? Даже интересно…»
Обостренным эльфьим чутьем он слышал, что она стоит прямо над ним. Неподвижно, будто о чем-то размышляя. А потом, совершенно неожиданно, на него вдруг упало сверху что-то мягкое и… теплое.
Он вскочил, заламывая ее руку и только сейчас понимая, что это «что-то» было одеялом. Она протестующе, тихо запищала в его руках, затрепыхалась, словно пойманная птица. В ноздри ему ударил ее запах. Совсем не резкий, не противный. Не похожий на то, как пахли, бывало, пленники и… пленницы-d’hoine.
В руках у нее не было ни стилета, ни ножа. Вообще ничего не было. Волосы ее пахли облепихой. А кожа – чем-то, похожим на запах Трисс Меригольд, когда та стояла слишком близко.
Он отпустил ее, и она дала ему воды, свежей и чистой. И села рядом, не убегая. И тут же смутилась – кажется, скорее сама себя. На всякий случай он нашел свой платок и обвязал голову, скрывая шрам. Он знал, что уродлив. Что без повязки на него неприятно смотреть даже женщине-d’hoine… И уставился в полутьме на ее стройные, не прикрытие тканью штанов, обнаженные ноги, которых она почему-то явно стеснялась.