Она знала, что когда-то у нее выходило действительно хорошо. Да чего там скромничать – замечательно выходило. И порой, в этой своей нынешней жизни, в долгие часы одинокого ночного бдения на диване, Алиса, сбросив все степени защиты и повернувшись к самой себе лицом, с печальной обреченностью думала, что пение – лучшее, что она умела делать во всей своей жизни… Когда-то. Но она давным-давно не поет нигде, кроме редких пьяных вылазок с Совой в караоке. Она работает посредственным архитектором в небольшой конторе, в провинциальном городе, проектируя склады и производственные ангары. И это правильно. Так должно быть, и так бывает со всеми. Потому что это разумно. И так будет отныне и вовеки веков. И никто, никто, даже она сама, в этом не виноват.
Песней, поселившейся теперь в ее голове и текшей по горлу, была «Summertime». Алиса вспомнила, как когда-то специально английский учила, чтобы петь эти блюзы. “Голос у тебя, как летний день - густой и медовый», - говорил ей когда-то препод по вокалу, с которым она лет в 19 как-то раз переспала, скорее из любопытства, чем действительно от желания. Он сулил ей будущее. Она не то, чтобы верила – просто ей нравилось это ощущение, когда не поешь – а будто плывешь в мягких, теплых потоках; когда, стоит только запеть – проходит и усталость, и головная боль, и даже расстройство желудка. Когда по-настоящему не видишь никого и ничего вокруг…
Не сразу она осознала, что вжиканье затачиваемого ножа смолкло. Внезапно оборвав очередную музыкальную фразу с пока еще не смелым, робким вкраплением импровизации, она застыла, как вкопанная. Потом выпрямилась и обернулась, сознавая, что щеки ее горят, что в голове вновь стучит, и что как она вообще могла забыться…
Эльф смотрел на нее, по-птичьи склонив голову, без улыбки. «Ну, сейчас он мне задаст!..» - обреченно подумала Алиса.
И Йорвет не подкачал.
- На каком языке ты пела, bea
- На английском, - ответила Алиса. Голос ее прозвучал так, будто она извиняется, и она тут же себя за это выругала.
- И что это за язык? – спокойно продолжал эльф. – Где на нем говорят? Какая здешняя раса?
Алиса вздохнула, еще не смея надеяться, что тема, кажется, пошла в другое русло, чем обсуждение ее вокальных данных и, как она подозревала, примитивности человеческой музыки по сравнению с многовековой культурой aen seidhe, и так далее, и тому подобное – полный курс по Йорвету, да еще и отдохнувшему и набравшемуся сил.
- Один из человеческих языков, - сказала Алиса уныло. – Других рас у нас тут попросту нет. Только люди. D’hoine…
Эльф помолчал, испытующе на нее глядя. А потом протянул руку в приглашающем и, казалось, вполне миролюбивом жесте.
- Садись-ка сюда, bea
Алиса в который раз удивилась, как даже самые простые фразы он умудряется произносить так, будто насмешничает и глумится. И тут же зачем-то ей вспомнилось, что было на рассвете, и тот его взгляд… Обожгло, словно горячим хлыстом.
«В мирной беседе, как же, - подумала она про себя. – Ну, держись теперь, Алиса Витальевна!»
Три с половиной часа Алиса продиралась сквозь мировую историю, понукаемая вопросами, подчас настолько каверзными, что ей оставалось только опешить, и ядовитыми замечаниями. Иорвета совершенно не заинтересовали пресловутые «железные лошади и птицы». Зато он буквально вывернул Алису наизнанку, вытряхивая из нее всё, что она знала о современном устройстве всех значимых государств, о причинах мировых конфликтов и исторической предопределенности. Алиса горячилась, поминутно лазила в Википедию с ноутбука, – эльф сопровождал это взглядом, который Алисе ужасно не понравился - и забралась в конце концов в такие дебри, в которых и сама мало что понимала. Она перескакивала с древних греков на эпоху возрождения, с крестовых походов на колонизацию Америки, с колонизации – на войну в Персидском заливе и почему-то Первую мировую, о которой и в лучшие свои времена имела познания очень расплывчатые; а потом чуть не взвыла от отчаяния, поняв, что совершенно упустила из виду и Китай, и Японию. Она все время ждала, что эльф не выдержит, начнет психовать и ругаться на ее глупость и необразованность; но он терпеливо, вновь и вновь задавал свои вопросы, не перебивая и даже поощряя.
- Зачем тебе вообще нужно всё это знать? – взмолилась в конце концов Алиса. – Тебя послушать – так ты мир наш собрался захватить, не меньше… У меня сейчас голова взорвется, Иорвет, я больше не могу!
- Ваш мир мне ни к чему, - отвечал на это эльф без тени улыбки, со странным выражением.
А потом…
Потом Алиса, увлекшись сверх меры, показала ему документальную съемку, снятую во время Второй мировой. Потом еще одну документальную съемку…