— Вообще-то у меня есть банкай, — тихо и как бы в сторону произносит Кеншин. — Может быть, остановить Айзена им не получится, а вот убить…
— Убить?! — вскрикивает Йоруичи.
— Бессмертного Айзена! Одним банкаем… — Ишшин вскидывает брови. — Сын… я тебя заставлю выучить Финальную технику!
— Убить можно и бессмертного, — грустно говорит Кеншин, кладя руку на цуку сакабато.
— Банкай, — холодный, всё ещё мальчишеский голос звенит в окружении чёрно-золотого шторма реацу. — Хитокири, Химура Баттосай.
Шихоин и Куросаки замирают, неверяще глядя на Ичиго. Название банкая говорило о многом, хотя он был прост на вид. Наученные столетиями опыта, шинигами высматривали что-то, что даст их сыну победить. Темно-синие хакама, такое же косоде, катана и вакидзаси за поясом… Катана. Вакидзаси. И золотые глаза убийцы. Уж в этом Йоруичи не может ошибаться, у неё были такими офицеры отряда и каждый второй из оммцукидо.
А Ичиго спокойно, сняв ленту с привычного для всех низкого хвоста, перевязал волосы в непривычный — высокий.
Достал катану и воткнул её в пространство — открылся сейкаймон. И когда только научился?
Грустно глянул на отца, глянул вдаль, где помогала раненным его мать, и шагнул.
Шагнул за грань.
— Подумав — решайся, решившись — не думай[30]. Что же ты решил, мальчишка? — тихо говорит Йоруичи. — Когда Ичиго вернётся, поговори с ним, Ишшин.
Вдох-выдох.
За шагом шаг.
Выйти из сейкаймона.
Спина прямая.
Плечи расслаблены.
Каракура как никогда кажется маленькой - три шага и всё.
Айзен и Ичимару на втором.
Ну что ж, хитокири, покажи самоназванному богу его смерть.
— Небесная кара, — звучит над головами.
И переулок взрывается земляной волной, откидывая Айзена от Ичимару.
Гин удивлённо приоткрывает глаза.
Он ожидал всего, но не того, что мальчишка спасёт его.
Не того, что у мальчишки будет взгляд, похожий на его собственный.
— Здесь умрет только Айзен, — срываясь в шюмпо, произносит мальчишка.
От его слов пахнет кровью.
— Хитокири… — выдыхает Гин, оседая на землю. — А это даже забавно. Только вот как?..
А Айзен говорит.
Говорит о своей силе и эволюции.
И говорит много и бессмысленно.
А Кеншин слушает.
Слушает, и из его глаз смотрит убийца.
Они покинули Каракуру.
Здесь можно начинать.
Наконец-то.
— Огонь горит ярче перед тем, как потухнуть, — замечает Кеншин, уходя от очередного удара, крошащего камни.
— Какие умные слова, Куросаки Ичиго. Только с чего ты взял, что это агония? — раздражённо спрашивает Айзен.
Мальчишка его бесит, он ведь уворачивается от его ударов, но сам не атакует. Даже не вынимает катаны, разве что на секунду, блокируя удары. Его скорость… выше, чем у банкая Ичимару, выше хакуды Богини скорости. Такая же, как у него, у Бога. Что ж, эксперимент удачен, весьма удачен, естественный гибрид оказался куда более проблемным образцом, чем мог бы.
— Потому что ты умрёшь…
— Глупец! Я бессмертен!
Чёрный гроб, любимое и опаснейшее заклинание Айзена, даёт секунды решиться ещё раз.
Решиться.
Это не противостояние с Бьякуей, когда нужно было тянуть время и показать ошибочность суждений.
Это не сражение с Улькиоррой, где Баттосай, нашедший себе достойного противника, честно победил его.