— Осторожно, у меня же травмы, — пробурчал я, но моя вторая родительница сама устроила мне обследование по полной программе.
— Бледный-то какой!
— Ба, я всегда таким был. Если мне не изменяет память, тебе это нравилось.
— То был белый, как сахарочек, а сейчас, как мертвец! А худой-то какой!
— Я почти не ем третий день. А. Дома был стройным красавчиком, а в больницу попал скелетом? Я прошарил схему.
Тут уж вмешался мой дед.
— Ты идиот? На ужин чтобы сгонял.
— Я не хочу есть, я хочу спать.
— Идиот.
— Да полно вам! — Бабушка ощупала меня с головы до ног, так как сам я не горел желанием хвастаться своими стигматами. — Врач сказала, что продержат тебя здесь недели две-три точно. Она к тебе после нас наведается и все тебе скажет. Я вообще так перепугалась тут.
Моя дорогая родственница всплеснула руками. Я терпеливо ждал, пока она настроится. Бабушка склонилась ко мне.
— Представляешь, меня врач спросила, куришь ли ты? Я уж подумала, что она знает что-то, чего не знаю я!
Я слабо улыбнулся.
— Нет, я не курю. Слушай, — я кашлянул и взял в руки свою тетрадь.
— У меня к вам очень важное дело есть.
Бабушка с дедушкой вопросительно переглянулись.
Я поглядел на каждого из них и попросил карандаш. Дед порылся в карманах жилетки и смог выудить оттуда только ручку. Я раскрыл свою тетрадь и принялся быстро, чистым экспромтом дописывать тексты, которые обещал работодателю.
Дедушка нахмурил брови и заглянул в мои записи.
— Хип-хап свой пишешь? Стараешься для этих придурков, так еще и сам таким же хочешь стать. Юнги, ты же такой умный, к чему это?
Я сильно сжимал в непослушных пальцах ручку и строчил. Я научился за годы жизни с моими родственниками ослаблять свое внимание, как только мне начинали выносить мозг. Я натренировался настолько, что теперь делал это на раз-два, будто включал кнопку.
Бабушка взяла деда за плечо.
— Дорогой…
Она сделала какие-то знаки мужу. Мне было уже все равно. Я закончил.
Я положил ручку на свои колени и начал раздавать указания домашним, машинально листая тетрадь от начала до конца и обратно.
— Вы должны отнести тексты в студию. Я обещал, что сегодня они будут сданы. Я и так опаздываю. Деда?
Тот поворчал, но кивнул.
— Отвези, пожалуйста. Я надеюсь на тебя.
Я безжалостно выдрал листы из тетради и подал их деду.
— Все, прогоняешь нас?
Бабушка вновь встряла.
— Юнги устал, ему нужен отдых. И поесть, Юнги! — Женщина погрозила мне пальцем. Хорошо. Я согласился поесть.
Бабушка и дедушка потопали к выходу.
— Вечно с ним по больницам таскаемся…- Крякнул дед, хлопнула дверь и наступила тишина.
Родные покинули меня, а я и правда почувствовал потребность в еде.
Естественно, идти мне никуда не пришлось. После разговора с родичами я порядком вымотался. Еще бы, так ерзать на постели, то садиться, то ложиться. Мои ноги мучительно ныли. Ужин мне принесли прямо в палату. Еда была обычной и порция не влезла в меня целиком. Мой желудок за три дня сжался до размера наперстка. Я понял, что издеваться над собой не вариант и запихивание в себя пищи ни к чему хорошему не приведет. Я оставил это пустое занятие, отодвинув от себя тарелку. Я взялся за телефон, разблокировал его, полюбовался на 7% батареи и с досадой отложил гаджет в сторону. А дед с бабушкой, конечно, не догадались взять мою зарядку. В оставленном у кровати пакете я нашел только все самое необходимое. Ну, как вы поняли, действительно нужного там как раз-таки не было.
Тогда нужно действовать по намеченному плану — спать.
Я зарылся в одеяло, подтягивая его к самому подбородку, и вдруг обнаружил в складках одеяла оставленную дедом ручку. Вот же растяпа. Я повертел находку в пальцах. А затем аж промычал от идеи, которая принесла мне удовлетворение.
Я распахнул родную сердцу тетрадь. С каких времен она у меня? Она выглядит такой потрепанной. Я не помню, откуда тетрадь взялась у меня, но она так много значит для меня, будто является единственным близким человеком, который понимает меня. В конце концов, на ее листах мое настоящее и будущее.