Я проснулся в сидячем положении. Наверное, я вскочил от страха. Грохот за окном заставил меня испуганно вскрикнуть и накрыться одеялом. Спустя несколько секунд я приподнял одеяло и выглянул в образовавшуюся щелку.
В широкие окна били тяжелые капли дождя. Серое, пасмурное небо нависло над Кванджу, словно походный тент, на поверхности которого медленно скапливалась дождевая вода. Казалось, мягкие обрывки туч можно было выжать руками, если бы только кто-то смог дотянуться до небес. Я многозначительно шмыгнул носом и взглянул на электронные часы, стоящие на столе напротив моей кровати. Полседьмого вечера. Значит, Джин и Тэхен уже ушли на занятия по танцам и пребывали там достаточно долго. Я не очень сильно расстроился, потому как чувствовал себя совсем плохо. Дело было не только в физических болях. Меня будто мучило нехорошее предчувствие.
Дверь комнаты тихо распахнулась. Со мной дома осталась только мама. Ким Минсо работала на дому. Женщина была первоклассным переводчиком. Но переводила она отнюдь не художественные тексты. Моя вторая мать занималась адаптацией научных работ и технических инструкций для других языков. Я уважал ее работу.
Приемная мать принесла мне мой любимый горячий шоколад с булочками. Поставив чашку с блюдечком на стол, женщина присела на край моей кровати.
— У тебя, наверное, упадок сил. Так что кушай.
Я бессильно упал на плечо любимой родственницы.
— Спасибо…
Звук грома приближался, шумели кроны деревьев. Я прикрыл лицо рукой и тихо заплакал. Мама взволнованно посмотрела на меня.
— Малыш, тебе плохо?
Заботливая рука пригладила мои волосы.
— Мне приснился плохой сон, — ответил я. — Очень плохой.
Мать чуть развернулась ко мне, взяв меня за руку.
— Расскажи мне его, тебе станет легче.
Я замялся. Стоит ли говорить? Мама может сказать, что мне вовсе не стоило вспоминать подробности того рокового дня, когда я потерял свою родную семью. Однако я до сих пор вспоминал лицо обезумевшего мальчика из своего сна. Мальчика из второй машины.
Я шумно втянул в себя воздух и уже открыл рот, чтобы рассказать о своем сне приемной матери, но тут внизу хлопнула входная дверь.
— Ну наконец-то, — Ким Минсо отвлеклась и поднялась с моей кровати с обрадованным видом. Она подала мне чашку с горячим шоколадом, предупредив меня о том, что он скоро остынет, и поспешила спуститься на первый этаж квартиры. Дверь комнаты осталась приоткрытой и я мог слышать радостные возгласы, разносившиеся по просторному залу внизу.
— Да, вы сегодня невероятные молодцы! — Хвалил моих братьев отец. — Только мокрую одежду снимите, умоляю!
Я принял определенную позицию, из которой мог видеть что-то из происходящего на нижнем этаже. Я сразу узнал фигурку Тэхена. Да и как его можно было не узнать? Эта мелочь уже разделась и носилась по залу кругами. Джин осторожно поставил свою сумку с формой на пол и растрепал рукой свои волосы, медленно, с удовольствием запустив в них пальцы.
— Давно я с таким удовольствием не танцевал, честно. Этот танец гениален.
— Песня хорошая! — С готовностью подтвердил младший Ким, уже с нетерпением ожидая заслуженный ужин.
Мне стало очень интересно, о чем же они говорят. Я неспешно спустил ноги с постели, удерживая в руке чашку с напитком и стараясь попутно отхлебывать жидкий шоколад. Я продолжал вслушиваться в семейный разговор.
— Как Хосок себя чувствует? — Спросил у матери Джин.
— Уже лучше, только сны плохие снятся.
— Бедняжка, не мудрено. В такую-то грозу, — судя по звуку, отец откинулся на спинку поскрипывавшего стула.
— Он будет с нами кушать?
— Да, буду! — Я поднялся с постели, в один прием допивая шоколад, уже теплый. Нашарив ногой свои тапочки, скрывавшиеся под кроватью, и наскоро нацепив их, я поспешил на лестницу.
Мать варила в кастрюльке лапшу, Тэхен с Джином сторожили кушанье, словно два голодных щенка, а отец действительно расположился на стуле. Я придерживался за перила, вздрагивая от гулких раскатов грома, и старался спускаться быстрее.
Джин с трудом оторвал свой взгляд от еды и приблизился ко мне, приобнимая за плечи.
— Как ты, братишка?
Я очень не любил жаловаться. Поэтому я ответил, что все хорошо, поставил чашку на раковину и перевел тему разговора, усаживаясь на диван.
— Что за танец учите?