— Рассказывать, — я устремил свой взгляд в потолок. Сейчас этого не было особо видно, но на потолке были нарисованы флюоресцентной краской звезды, которые зажигались во тьме. Вид самодельного космоса успокаивал меня.
— У Хосока папа был американцем, поэтому у него волосы рыженьким отливают. У него длинное лицо, — Чимин немного растягивал слова, видно, рисуя перед глазами портрет давнего знакомого. Я делал то же самое, задумчиво покусывая и облизывая губы. — Очень длинное. Прямой нос. Глаза каре-зеленые. И передние зубы большие, но ровные, — Чимин посмеялся собственным мыслям. — Он немного выше тебя. Ну… вот и все, я думаю.
Я попытался представить себе лицо Хосока, но получалось плохо. Мозг блокировал все мои попытки. Я чувствовал себя раздосадованным и начал царапать свои руки ногтями.
— Я не вижу его, — сообщил я Чимину. — Может, у тебя остались воспоминания? Наши общие? Я понимаю, что ты больше был заинтересован мной, но…
— Это неправда! — Пискнул Пак.
— Но… — Я остановил Чимина, сев на постели. — Может, есть хоть что-то…хоть что-то, что я вспомню? — Я уже отчаялся. Я чувствовал себя глупым.
Парень задумался.
— Я помню, что… — Наконец, произнес он. — Всем вокруг не нравилась ваша дружба. Братьям Хосока, его классному руководителю, психологам из больницы…
— Психологам? Поподробнее.
Чимин посмотрел на меня как-то неуверенно. Он говорил теперь очень медленно.
— Вы вместе ходили в одну психиатрическую клинику. Хосок говорил, что вы там познакомились.
Я вздрогнул.
— Ух ты, — это все, что я смог вымолвить. Потом я кинул взгляд на Чимина и пояснил:
— Понимаешь ли, мне недавно приснился сон…
И я принялся пересказывать другу свой сон, который я видел в больнице.
— Это же не случайность? — Вопрошал я в сильном волнении.
Чимин выключил утюг и сел рядом со мной. Его глаза бегали. Он тоже распереживался.
— Я не могу сказать наверняка, правда ли это, — заговорил парень после продолжительного молчания. — Почему-то, Хосок не рассказывал мне об этом в подробностях. Хотя это и понятно, — тут Чимин загрустил. — Мы с ним совсем перестали общаться… А потом я потерял его из виду. Никто не знает, где он. Я плохой друг…
Между прочим, я тоже рассказал Чимину не все, каюсь. Я довольно мало говорил о своих враждебных чувствах, но все же эта тема была затронута.
— Но почему ты испытывал к нему неприязнь? — Блондин говорил все тише и тише. Он очень сильно расстроился, и теперь у него были на то личные причины.
— Может, вы просто поссорились? Или он куда-то уехал, а тебе стало обидно? Вот и сон был такой весь…плохой? — Чимин шмыгнул носом.
— Я не знаю, — я посмотрел на Пака и растерялся. Мой впечатлительный знакомый поджал ноги, ссутулил плечи и теперь выглядел еще меньше, чем был на самом деле. У Чимина разве что капля с носа не свисала.
— Эй, зачем ты накручиваешь себя? — Я слегка приобнял Пака за плечи и покачал его из стороны в сторону. Чимин часто-часто взмахивал ресницами.
— Я же совсем тебе теперь не могу о нем рассказать, — просипел он. — Я был плохим другом для Хосока. Да, д-да, — Чимин сжал кулачки. — Может, он и вел себя странно, но я должен был поддерживать связь с ним… Хоть он и был помешан на общении с тобой…
— Так ты ни в чем не виноват! — Не вытерпел я. — Это я должен обо всем помнить! И мне стыдно, что я не помню… Честно, — выдохнул я.
Я соскользнул на пол и сел перед Чимином на корточки, заглядывая в его раскрасневшееся лицо.
— Мне жаль.
Я ни в чем не разобрался, но сейчас мне было не до этого. Этот парень прямо-таки трясся от горя.
— Я же искал его… — Шепнул Пак.
— Искал?
— Да. Пытался связаться с семьей.
— И как? — Мы говорили все тише и тише. И наконец Пак совсем тихо произнес: