— Знаешь, ребята рассказывают, что вы гостите тут уже больше недели, и они всё ещё не видели благодарности, — посмеивается бородач.
— Да, точно, — поддерживают его сослуживцы. — Девушки такие холодные, что кажется, будто лёд никогда не тронется. Но мы все тут в одной лодке, и немного ласки и внимания сделали бы нашу жизнь гораздо краше.
Воздух с чуть слышным сипением покидает лёгкие Луи, проходя сквозь стиснутые зубы. Он внимательно оглядывает каждого из них, мастерски игнорируя цепкие пальцы Гарри на своей спине. Тот тянет ткань футболки своего парня, предупреждая, умоляя, но Томлинсон глух. Он прищуривается и нагло спрашивает:
— И чего вы ждёте от меня? Идите, завоёвывайте их внимание.
— А что, если я хочу завоевать твоё внимание? — так же нагло произносит тот, что с бородой. И издевательски ухмыляется, указывая подбородком на оцепеневшего Гарри. — Я могу стать отличной заменой этому парню. Я могу стать отличной защитой тебе.
— Ведь мир свихнулся, и старые законы больше не имеют силы, — поддерживает его друг, неосознанно поглаживая чёрный ствол автомата пальцами. — Думаю, вам тоже пора принять это. Теперь правила устанавливает сильнейший.
Неприкрытая угроза, жестокое обещание в голосе холодом сковывают и без того нежелающие подчиняться конечности. Гарри может только сильнее сжимать одежду Луи в руках и слушать стук собственного сердца в горле.
— Так что иди сюда, крошка, — один из них хватает Томлинсона за плечо и тянет на себя. Отвращение внутри него похоже на густую грязь, попавшую на лобовое стекло автомобиля. Дворники не в силах убрать её, и лишь растирают сильнее.
Только когда тёплое тело оказывается оторванным от него, и Гарри ощущает лишь пустоту под дрожащими пальцами, а Луи сжимает до хруста челюсти, зажатый между двумя парнями, только тогда приходит ярость. Она душит страх в зачатке, не позволяет сработать инстинкту самосохранения. Эта ярость выжигает слабость, и именно её, не задумываясь, Гарри вкладывает в удар.
Слепой удар. Удар, который не имеет цели, но по каким-то странным стечениям обстоятельств, её находит. Кулак попадает по лицу одного из парней в камуфляже. Под едва слышный хруст руку Гарри заливает горячей кровью. Оторопевший, он будто в замедлении времени видит, как мужчина сжимает пальцами переносицу, но густая красная струя заливает ему рот. Не останавливается.
Луи реагирует быстро, стремительной серией ударов, пусть не таких удачных, как единственный нанесённый Гарри, но и они достигают цели — сильные, мозолистые от обращения с оружием пальцы отпускают его плечи, и лишь едва заметные отметины говорят о том, что на этих местах расцветут синяки. Но позже.
Луи бьёт последний раз, локтём, и не глядя хватает Гарри за запястье. Они проскакивают между приходящими в себя военными и несутся по коридору. Каучуковым мячиком от серых каменных стен отскакивают летящие им вслед ругательства и угрозы.
И на долгие секунды, когда в груди жжёт от нехватки кислорода, а ноги подкашиваются от слабости и страха, для Гарри существует только звук соприкосновения резиновой подошвы его кед с серым бетоном пола. Поворот за поворотом, дверь за дверью, он может надеяться лишь на то, что Луи вновь не подведёт его.
Спасительницей оказывается Саманта. Она появляется внезапно, с сумкой через плечо, в старомодных джинсах и простой рубашке Мэтта. Её живые глаза заполнены страхом, а руки сжимают тканевый ремень сумки. Гарри даже не успевает ничего сказать, позади них нарастает шум погони. Девушка прижимает палец к губам в универсальном жесте, призывающем к молчанию, и утягивает за собой, в неприметную дверь, скрытую очередным ответвлением коридора.
В тесной кладовке ничего нет, и только поэтому они все помещаются в ней. Рука Луи зажата между животом Гарри и грудью Саманты, волосы девушки щекотят его лицо, но он не в силах реагировать на это — пытается отдышаться. Три переплетённых между собой тела в темноте сырого помещения. Гарри кладёт руку на бетонную стену, пытаясь удержать хрупкое равновесие и не придавить девушку рядом с собой, поднимает взгляд вверх: по углам комнатушки развешаны целые драпировки паутины, слегка поблёскивающие в пыльных лучах раннего солнца, которые едва просачиваются через тонкие щели в потолке.
— Что происходит? — шёпотом спрашивает Луи у подруги, когда топот чужих сапог по камню удаляется от места их убежища.