Жена тихо лежала в его объятьях, сочувствуя той боли, что невольно вызвала своими расспросами. Она вытащила руку из-под одеяла и погладила мужа по волосам. Джеймс открыл глаза, поймал ее ладонь и поцеловал, а затем продолжил:
— Жизнь для меня потеряла всякий смысл. Единственное, что заставляло меня жить, это будущее Сары и желание найти этого мерзавца, что вынудил мою жену самовольно окончить жизнь. Я встретился с помощником шерифа нашего округа. Он действительно был наблюдательным и дотошным малым, но даже повторный осмотр не принес нам новых результатов. Свидетелей, видевших хоть что-нибудь, конечно же не нашлось. А Джордж и Ленард, в сопровождении которых моей жене и Саре разрешалось гулять возле пруда, как и ее камеристка Молиган, ничего не могли рассказать по этому поводу. Тем более не понятно, почему Роз оказалась в этих местах одна, не предупредив никого, — и Джеймс умолк.
— Прости, что заставила вспомнить, — тихо проговорила Беатрис. — Просто не подумала, что это может так тебя расстроить.
— Не надо, не извиняйся, — Джеймс стал нежно ласкать ее лицо тыльной стороной ладони, и вдруг Бет рассмотрела его.
Если раньше в ее сознании он пребывал, как некий абстрактный образ, к которому никак невозможно было относиться, то теперь рядом с ней обнаружился молодой, достаточно привлекательный мужчина, умеющий чувствовать и любить.
— Когда мы вошли, мне бросилось в глаза, с какой болью и нежностью ты взглянул на портрет. Как будто извинялся перед ней, — сказала Беатрис.
— А у этой истории нет печального конца, — согнав тень воспоминаний, ответил Джеймс. — Отобрав одну любимую женщину, Творец мне послал другую. Тебя, — он, заключив ее в объятия, нежно поцеловал девушку.
— Можно еще последний вопрос? — спросила Беатрис, когда муж оторвался от нее. Он тяжело вздохнул, смирившись с тем, что это явно будет ночь вопросов и ответов.
— Что моя недотрога хочет еще узнать? — улыбнулся он.
— А ты действительно, меня любишь? — с надеждой спросила Бет.
— Я дал тебе свое имя, ты являешься хозяйкой Ченчжвинда, и ты лежишь в моих объятьях. Какого еще доказательства ты требуешь?
У Беатрис вырвался короткий смешок.
— Вот видишь, — усмехнулся Джеймс, — ты даже сама смеешься над этим. Хотя, — вдруг он задумчиво добавил, — в нашей встрече была своя мистика.
— Какая? — удивилась Беатрис.
— Я молился Распятому, прося покоя душе. Как вдруг ощутил, что кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся, но за мной сидел почтенный сквайр со своей супругой и детьми. Поэтому я невольно осмотрел окружающих и увидел тебя. Меня поразило то, с какой надеждой и верой ты просила Его о чем-то. И вдруг ты бросила взгляд в мою сторону. Меня словно окатило ледяной водой. И я осознал насколько серым, до сего момента, был для меня окружающий мир. Он вдруг обрел краски, запахи, звуки. Жизнь, оказывается, продолжалась, и пока шла мимо меня. И я понял, что могу быть счастливым, и Всевышний мне дает еще один шанс, — наконец он умолк.
Беатрис, растроганная последними словами, осторожно погладила его щеку, коснулась переносицы, и вдруг ощутила, что между ними родилось нечто новое, доселе не известное ей. И она не знала, испытывает ли такие же чувства Джеймс. Но он внимательно посмотрел на нее и поцеловал…
Потом еще…
И еще раз…
И она ответила на его любовный призыв.
*
Не важно, что снилось Беатрис до той минуты, когда в ее сознание, переборов сон, ворвалось чувство опасности. Вздрогнув, она проснулась. Но глаза сразу не открыла, лежа тихо и стараясь справиться с гулким сердцебиением.
Ночь хоть и была лунная, но темнота все равно наполняла комнату. И рассмотреть что-либо в подобной обстановке было довольно сложно. Открыв глаза, Беатрис попыталась обвести взглядом покои и тут заметила еле видимое движение у двери.
Ледяной страх сдавил грудь девушки, и она мгновенно натянула одеяло на себя. Но поняв, что это вряд ли поможет, она приспустила его, и собрав все свое мужество, спросила:
— Кто там? Кто вы?