- Больно? – спросила она. Потемневшая кожа была холодной. Гермиона помнила тепло, исходившее от этой руки каких-то пару часов назад, и не могла поверить в то что видит и чувствует.
- Нет, ничуть, - отмахнулся Малфой. – Повезло, что пятна не влажные. Это бы значило, что ревоплощение не остановить.
- То есть, с этими повреждениями еще можно справиться? – уточнила Гермиона.
- Да, разумеется, - Малфой криво усмехнулся. – Как только МакГонагалл вернет мне книгу, я найду нужное заклинание. Только не говори, что ты собираешься меня излечить, Грейнджер.
- Почему нет?
- Потому что в таком случае мы не выберемся из круга взаимных долгов, Грейнджер. Повторюсь, я не люблю быть обязанным, а ты даже не можешь представить, что такое – быть должником Малфоев. Так что мне остается поблагодарить тебя за великодушие и дождаться МакГонагалл.
Гермиона кивнула и замолчала. Почему-то в памяти всплыл тот вечер, когда дождь только начался, то, как разговаривал Малфой, то, как он себя повел, как ушел, не выручив ее.
- Малфой, - ей бы не хотелось, чтобы голос звучал требовательно, но пережитые ужасы накладывали свой отпечаток. – Малфой, еще один вопрос.
Он молча кивнул.
- Помнишь, тот вечер, когда пошел дождь? Я еще на лестнице застряла из-за исчезнувшей ступеньки.
- Помню, - Малфой напрягся, и было от чего. Гермиона и сама понимала, что может ненароком назвать фамилию или имя, поэтому постаралась говорить только о своих действиях.
- Ты уже тогда понял, что начался дождь? Ты достал Руку Славы? У меня нет другого объяснения тому, что ты меня видел.
- Да, - коротко кивнул Малфой. – Пойми, Грейнджер, мир чистокровных волшебников не зря с такой неохотой принимает чужаков. Я знал о существовании этого явления с детства. Отец учил меня, как себя вести, если мне не повезет, и дождь случится именно на моем веку. Я помогал ему обновлять чары над нашим поместьем. А ты… Да, может быть ты училась хорошо, с этим тяжело спорить, знаешь ли. Но самого духа волшебства в тебе нет. Уж прости, но многие вещи, которые чистокровные волшебники впитывают с молоком матери, для тебя становятся открытием века.
Гермиона прерывисто вздохнула.
- И поэтому вы общаетесь с магглорожденными, как с отсталыми или ущербными людьми? – она начинала понимать. – Что ж, зерно здравого смысла в этом есть, но лишь одно крохотное зерно, Малфой! Ты не вправе осуждать человека за то, что он просто родился не в той семье. Родителей не выбирают.
Гермиона гневно ткнула его в плечо.
- Все, Грейнджер, успокаиваемся, - Малфой перехватил ее руку, занесенную для второго тычка. – Ты сколько без сна? Двое суток?
- Трое, - буркнула Гермиона.
- Вздремни, - предложил он. – Если ты уверена, что оградила свой мозг от ненужных, опасных воспоминаний и мыслей, можешь немного поспать. Просто запомни, что как только увидишь во сне кого-то, кто не должен там быть – разрывай сон. Старайся проснуться.
- Разбуди, пожалуйста, если почуешь недоброе, - Гермиона устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Кивнул Малфой или нет, она уже не увидела, моментально провалившись в сон.
========== Глава 21 ==========
Яркий солнечный свет заливал аккуратно подстриженный газон у дома Грейнджеров. Гермиона перевернула страницу книги и блаженно улыбнулась. Она обожала такие моменты, когда можно лежать на мягкой траве, читать книгу, пока ласковое солнце пригревает спину. Из дома тянуло маминой выпечкой, ее обожаемым яблочным пирогом. Скоро, совсем скоро, она закроет книгу и пойдет на веранду, где будет пить чай с родителями, разговаривать обо всем на свете, глядя, как солнце медленно закатывается за горизонт. Гермиона потянулась и чуть выгнулась, подставляя теплу солнечных лучей поясницу.
- Гермиона, доченька, - мать вышла на улицу в своем милом клетчатом фартуке. – Гермиона, когда, ты говоришь, должны приехать Гарри и Рон?
- Мама, ну зачем? – горестно воскликнула Гермиона, вскакивая на ноги и воздевая руки к небу. Поднялся сильный ветер, солнце вмиг скрылось за тяжелыми свинцовыми тучами.
«Малфой! – мелькнуло в голове у Гермионы. – Прогнать сон. Немедленно». Она мотнула головой и часто заморгала. Образы перед глазами стали сменяться так часто, что от этого закружилась голова. В конце концов все замедлилось, остановилось, и Гермиона обнаружила себя в Большом Зале. Она сидела на мягком диване и тяжело дышала, глядя на Малфоя.